40 
— У него хорошо получается, — удалось ей сказать. Вот он, удобный случай. Она может узнать что-нибудь о младшем брате Данте, возможно, это поможет ей понять, почему он так упорно стремится навредить ей. — Расскажи мне о нем, — попросила она, хотя слова буквально застревали у нее в горле.
Миранда поняла, что ее просьба приятно удивила Данте.
— Я рад, что он получает удовольствие, бедняга, — сочувственно произнес он. — Ребенком ему пришлось нелегко.
Миранда бросила на него быстрый взгляд.
— Неужели? Почему?
Данте наморщил нос.
— Боюсь, что из-за фаворитизма. И мама, и папа отдавали предпочтение мне. И дядя тоже. Должно быть, это подавляло его. Я был старшим братом со всеми вытекающими из этого преимуществами. Ну, ты понимаешь, — Данте широко развел руками, — первый велосипед, первый стакан вина, первое позднее возвращение домой.
— Возможно, — спокойно сказала Миранда, — тебе отдавали предпочтение, потому что ты больше располагал к себе, чем он.
— Нет! — ужаснулся Данте. — Потому что я был наследником. Первенцем. В глазах родителей это делало меня особенным. Я всем делился с Гвидо, но это не одно и то же.
Они пошли дальше. Миранде пришли на ум другие предположения.
— Должно быть, он завидовал, — в раздумье сказала она. Да, она, несомненно, заметила зависть, промелькнувшую во взгляде Гвидо, когда он узнал, что Данте унаследовал огромное состояние дяди.
— Ну, а кто бы на его месте не завидовал? — рассмеялся Данте.
— У него было много друзей? — поинтересовалась Миранда, вспомнив, как Гвидо раздражал ее коллег своей навязчивостью.
— Нет, мало, — признался Данте. — Мне приходилось часто защищать его, так как я был старше и сильнее. Дети постоянно задирали его.
— Без всякой причины? — сухо осведомилась Миранда, прекрасно зная, за что сверстники били Гвидо.
За подлость.
— Они утверждали, что он первый нападал на них или крал у них что-нибудь, — лицо Данте потемнело. — Но Гвидо говорил, что они лгут. Естественно, я верил ему. Я знаю, что он никогда не опозорил бы честь семьи, пойдя на воровство.
Миранда колебалась, сказать ли ему в подходящий момент, что его брат лжец и предатель, или никогда не упоминать об этом.
— Ты очень любишь его.
— Да, — голос Данте потеплел. — Это так. Я чувствую, что должен защищать его. У меня все преимущества. В школе и в университете я добивался больших успехов, чем он. Мой дядя был бездетным. Когда умер отец, он заменил нам его, но у него не находилось достаточно времени для Гвидо. Кроме того, брату пришлось страдать, особенно из-за меня, в том, что касалось женщин, — с грустной улыбкой сказал Данте.
Миранда почувствовала спазм в желудке. В этом таится разгадка поведения Гвидо, уверенно подумала она.
— Что… ты имеешь в виду? — спросила она.
От волнения у нее перехватило дыхание.
— У меня не было недостатка в свиданиях, — с некоторой неловкостью признался Данте. — Позже я понял, что меня считают завидным женихом. Мужчиной с блестящим будущим. Поэтому, — честно сказал он, — я не рассказал тебе о моих перспективах. Я хотел, чтобы ты любила меня таким, какой я есть.
— Так было тогда, и так это сейчас, — спокойно заметила Миранда.
Данте сжал ее руку.
— И из-за этого я чувствовал, что мне повезло. Но Гвидо! Бедняга! Казалось, Гвидо не способен на долговременные отношения из-за того, что он младший брат и не имеет никаких особых перспектив.
— Понимаю.
Это не удивило Миранду. Она никогда не думала, что Гвидо хорошо обращается с женщинами. Вскоре после того, как она начала работать в компании Северини, ей довелось случайно услышать в дамском туалете, как одна из машинисток жаловалась на грубость Гвидо.
— Надо сказать, что однажды я поступил с ним просто ужасно, — пробормотал Данте.
Миранда напряглась. Она начала понимать, что Гвидо полон решимости отомстить брату.
— Что произошло? — тихо спросила она.
— Я отбил у него девушку, — Данте вздохнул и посмотрел на нее, надеясь на понимание. — Я не имел ни малейшего представления о том, что он влюблен в нее. Он ни единым словом не обмолвился об этом. Она пришла на семейный пикник, и мы так подружились, что потом начали встречаться. Гвидо увидел нас — хотя мы вовсе не пытались скрыть наши отношения — и буквально обезумел. Он вопил, рыдал, угрожал воткнуть нож мне в спину. Я был в ужасе. Прошло много времени, прежде чем он признал, что я сделал это неумышленно.
40 
