27 
— Да, я слышал что-то в этом роде. А когда ты вышла замуж? — Выслушав ответ, он невнятно выругался себе под нос. — Пять лет назад? Выходит, ты тогда была совсем девчонкой...
— Джереми был не старше меня.
Лоренс сощурился.
— Ну и как долго продлился ваш брак?
— Четыре месяца.
— Четыре месяца! — словно не веря ушам своим, повторил Лоренс. — Он что, заболел?
— Его сбила машина.
Сколько раз ей приходилось отвечать на такого рода расспросы — сдержанно, деловито, стараясь, чтобы голос не дрожал, унимая непрошеные слезы... Лоренс, с его взрывным темпераментом, подобной сдержанности мог только позавидовать. В его семье и горевали, и радовались, не таясь, не скрывая ни слез, ни смеха... Хотя, когда эмоции вырываются из-под контроля, это тоже не подарок.
Черт подери, должно быть, это в ослеплении неутоленной страсти он вообразил, будто Розанна готова лечь в постель с каждым встречным... А теперь еще и к мертвому приревновал! Лоренс стиснул кулаки так, что костяшки пальцев побелели. О, как же он презирал себя в эту минуту!
— Джереми умер в больнице. — Розанна вскинула глаза и прочла во взгляде собеседника глубокое раскаяние, а еще искреннее участие. — Всякий раз, узнавая из газет о подобных происшествиях, думаешь, что такое может случиться с другими, с чужими, незнакомыми людьми, но не с нашими близкими... Вот и я так когда-то думала, — еле слышно докончила она.
Ее хрупкие плечи беспомощно поникли. Сколько затаенной боли заключал в себе этот трогательный жест! Лоренсу отчаянно хотелось защитить ее, уберечь от любого горя, утешить и успокоить... Но он понятия не имел, с какого боку подступиться. Пережитая трагедия отгораживала от него Розанну незримой, однако непробиваемой стеною.
— За четыре месяца человека даже не узнаешь толком, — неловко произнес он.
— Джереми был не такой уж сложной натурой... — В отличие от тебя, мысленно добавила Розанна.
Ее умерший муж, человек мягкий, добрый, заботливый, являл собой полную противоположность противоречивому, непредсказуемому, неуправляемому Лоренсу. И любили они друг друга любовью ровной, спокойной, безбурной. Никаких тебе исступленных, испепеляющих страстей! И ей это нравилось.
— Это была любовь с первого взгляда? — спросил Лоренс.
— Не сказала бы. Мы с Джереми выросли вместе. Он в соседнем доме жил. Сколько себя помню, вместе играли, вместе в школу бегали.
— Какая идиллия!
И почему это невинное замечание в устах Лоренса прозвучало упреком? Розанна шагнула к комоду, выдвинула верхний ящик и спрятала фотографию под стопкой белья.
— А кто-нибудь еще знает, что ты была замужем?
Розанна с трудом подавила желание вновь выдвинуть ящик. Что за глупость — чувствовать себя предательницей только потому, что убрала фотографию с глаз долой! Ничего символического в этом действии нет. Джереми по-прежнему часть ее жизни, он всегда будет с ней. Это Лоренс Гиллард во всем виноват! Это при взгляде на него в голову лезут всякие нелепые мысли!
— Я из этого секрета не делаю, — не без вызова ответила Розанна.
— Но вот я, например, ничего не знал.
— Ну, мы-то с тобой по душам не разговаривали, не так ли?
— Нет, не разговаривали. Мы сразу чуть не принялись срывать друг с друга одежду.
Изумрудно-зеленые глаза вновь затуманились жгучими слезами обиды.
— Я пытаюсь забыть это!
Тяжело дыша, Лоренс уперся ладонями в стену и постоял так немного, отвернувшись.
— И что, получается? — помолчав минуту-другую, осведомился он.
— Нет! — жалобно выкрикнула Розанна.
— В течение пяти лет жить в целомудрии — это тяжко.
— Для того, кто и пяти минут без секса не выдержит, — уж наверняка, — не без ехидства возразила она.
— То есть любовники у тебя были? — не остался в долгу Лоренс.
— Ты... ты просто ужасен! — задохнулась Розанна. — Да какое ты имеешь право задавать мне подобные вопросы?
— То есть любовники у тебя есть, — неумолимо подвел итог Лоренс.
— Да будь у меня столько же любовников, сколько у тебя — подружек, наши с Джереми отношения это вообще никак не затрагивает. Секс — это всего-навсего секс, а нас с мужем связывала любовь, нечто совсем другое. Джереми навсегда останется частью моей жизни. — Зеленые глаза воинственно сверкнули, молодая женщина вызывающе вздернула подбородок. — И я никогда, никогда не буду одна.
В комнате воцарилось гробовое молчание — слышалось лишь их прерывистое дыхание. Если бы Розанна не проклинала себя за то, что подло воспользовалась своими отношениями с Джереми как своего рода щитом, дабы отгородиться от Лоренса, она бы заметила, что тот побледнел как полотно, а на лбу у него выступила испарина.
27 
