Особенно,... 
83 
Но все это она могла признать, не чувствуя за собой никакой вины. Тревожило ее другое — собственные сексуальные порывы, реакция на присутствие Жана рядом с ней. Иной раз она, обернувшись, ловила на себе его взгляд, полный желания, и ее сердце устремлялось навстречу тому, что она читала в его глазах. При соприкосновении их рук ее охватывало приятное волнение, а руки начинали дрожать. Если он случайно касался ее груди, ее кожа покрывалась мурашками. Она улыбалась в ответ на его нежную улыбку, а его дьявольские шутки неизменно вызывали у нее смех. Ей было приятно, но и как-то тревожно ощущать его руки на своем плече или на талии и это приводило ее еще в большее смятение.
У них с Жаном было так много общего. В иные моменты Кэтлин чувствовала, будто знает его всю жизнь, а в иные — что не знает совсем, особенно когда он молча молил ее стать частью его жизни. Он никогда словом, ни жестом не пытался оказать на нее жим, но она всегда чувствовала его желание, на что он и рассчитывал.
Кэтлин держала его на определенном расстоянии, но где-то в глубине души не раз задавалась вопросом, каков он как любовник. Она упрекала себя за эти мысли, постоянно напоминала себе, как сильно они с Ридом любили друг друга, сколь многое их связывало. Со стыдом она говорила себе, что недавно овдовевшей женщине не пристало думать о таких вещах и испытывать подобные чувства к другому мужчине. Слишком скоро. Слишком откровенно. Господи, все это было так запутанно и так соблазнительно, так предосудительно — и противиться этому с каждым днем становилось все труднее.
ГЛАВА 14
Всеми силами противясь влечению, которое она не могла более скрывать от себя, и в то же время мечтая оказаться в объятиях обожавшего ее человека, Кэтлин испытывала попеременно отчаяние, стыд и неудержимое страстное желание, и нервы ее были напряжены до предела.
Внутренняя борьба, которую она постоянно вела с собой, побуждала ее, когда они наконец вновь вышли в море, действовать еще более решительно и дерзко, чем прежде. Она словно бросала вызов судьбе, приглашая духов тьмы померяться с нею силами. Казалось, она смеется над всеми опасностями и панибратски заигрывает со смертью — столь безрассудна была ее смелость.
Жан, видя как она рискует, постоянно беспокоился. Нередко она преднамеренно открывалась в бою противнику, лишь в самую последнюю секунду отражая направленный в грудь удар. В ее громком презрительном смехе более не слышно было звона колокольчиков, и когда он раздавался над волнами, у многих по спине пробегали мурашки. Рапира ее разила как молния, изумрудные глаза лихорадочно блестели, рука была твердой, удары меткими и быстрыми. Ни одно движение не было лишним, ни один противник не уходил от возмездия.
Вскоре в портах и на островах Мексиканского залива и Карибского моря люди вновь заговорили об отважной и дерзкой зеленоглазой пиратке, которая никого не щадила. Остальные члены берегового братства откровенно восхищались ею, хотя у многих из них ее мастерство вызывало зависть, а беспощадность — благоговейный ужас. Все боялись ее, даже те, кто осмеливался высказывать вслух сомнение в правдивости историй, связанных с ее именем. Никто не желал свести более близкое знакомство со смертоносным клинком, вызвав гнев этой посланницы смерти и ангела мщения, как ее все называли.
Даже Пьер, при всей своей ненависти к Кэтлин, не мог не восхищаться ее отвагой и мастерством. Исключительная смелость молодой женщины вызывала у ее заклятого врага невольное уважение, хотя он тщательно скрывал свои чувства, боясь, как бы она не восприняла это как слабость и не стала над ним насмехаться.
Слава Жана и Кэтлин росла, и вскоре они стали самыми известными и внушавшими наибольший ужас морскими разбойниками в этом районе. И дело здесь было не только в том, что никто не мог сравниться с ними в искусстве вести морское сражение, но и в разнообразных и необычных способах, к которым они прибегали, чтобы захватить вражеское судно. К тому же они никогда подолгу не действовали в каком-нибудь одном месте, сводя тем самым до минимума вероятность того, что их самих захватят.
Шли дни, и Кэтлин, опьяненная той легкостью, с какой доставались им победы, становилась все более и более дерзкой. Доминик с Жаном пришли в ужас, когда она решила, укрыв где-нибудь поблизости оба фрегата, выйти одной в море в маленькой шлюпке, изображая единственную спасшуюся жертву кораблекрушения. Кэтлин с блеском сыграла свою роль, хотя шлюпку отнесло от фрегатов намного дальше, чем она рассчитывала, и «спасший» ее британский корвет едва не уплыл вместе с ней на борту.
83 
