Особенно,... 
80 
Кэтлин в смущении застонала, закрыв лицо руками.
— Неужели это заметно, Элеонора? Легко было противиться этому притяжению, когда Рид был жив. А теперь, так скоро после его гибели… Я ненавижу себя за то, что постепенно поддаюсь обаянию Жана. Я задыхаюсь от чувства вины, и все же меня тянет к нему против моей воли. А Жан все более явно проявляет свои чувства ко мне. Он добрый и мягкий, он оказал мне огромную помощь в поисках Рида… его терпение меня поражает.
Он обожает тебя, — поправила ее Изабел. — Его преданность возрастает с каждым днем. Любому, у кого есть глаза, ясно, что этот мужчина околдован тобою. Элеонора не единственная, кто это заметил.
— Тогда для тебя не будет неожиданностью, если я скажу, что Доминик очарован тобою, Изабел, — парировала Кэтлин. — Ты готова разделить его любовь?
Изабел нахмурилась:
— Не уверена. Но сейчас речь не обо мне.
— Нет, все сводится к одному и тому же, Изабел, — не согласилась Кэтлин. — Жан больше не скрывает своих чувств ко мне. Иногда сердце говорит мне одно, а тело совсем другое.
— Слишком уж у тебя строгая совесть, — заявила Изабел. — Рид мертв, а вы с Жаном очень даже живы и вас тянет друг к другу. В этом нет ничего плохого.
— Изабел права, — поддержала ее Элеонора. — Последний раз ты видела Рида в начале мая. Это девять месяцев назад. Формально период твоего траура скоро закончится, и никто не осудит тебя, если ты начнешь новую жизнь и полюбишь снова. Ты молода, для тебя естественно стремление к любви и радости.
— Но я узнала об исчезновении Рида только в июле, — заметила Кэтлин. — Кроме того, Рид был самой большой любовью в моей жизни. Наверное, я никогда не смогу любить Жана так, как любила Рида, а я не хочу его обманывать. Это будет несправедливо по отношению к нему.
— А тебе никогда не приходило в голову, что Жана ты можешь любить иначе, чем Рида? — мягко спросила Элеонора. — Возможно, у тебя с ним не будет восторгов первой любви, но будут теплота, нежность, взаимопонимание. Каждая любовь неповторима, друг мой. В жизни можно любить несколько раз и каждый раз глубоко, полно, чудесно.
— Я не хочу думать об этом сейчас, — твердо сказала Кэтлин. — Все эти разговоры о любви потерянной и обретенной смущают меня. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. — Ее глаза вспыхнули от неожиданно пришедшей ей в голову мысли. — А еще лучше, давайте наденем наши самые красивые платья и отправимся втроем в театр.
— Давайте, — понимающе согласилась Элеонора, а Изабел энергично закивала. — И будем соблазнять джентльменов Нового Орлеана, пока они совсем не потеряют голову от страсти к трем самым недоступным в мире женщинам.
Они подняли чашки с чаем в шутливом тосте.
— За новоорлеанских роковых женщин. — Глаза Кэтлин снова вспыхнули. — Да здравствует их власть!
— За их красоту, очарование и женские хитрости, — дополнила Изабел. — Да здравствуют их победы!
— Аминь! — со смехом заключила Элеонора.
Знакомство Кэтлин с Новым Орлеаном было омочено одним происшествием. Гуляя однажды днем с Жаном по городу, она набрела на ювелирную лавку. Выставленные в витрине изделия, хотя и немногочисленные, привлекли ее внимание изумительной работой. Заинтригованная, она вошла в лавку, чтобы посмотреть другие товары. Жан последовал за ней.
— Месье Лафит! Рад вас видеть, — восторженно приветствовал Жана ювелир.
— Мистер Лавит, как идут дела?
Мужчина с огорченным видом покачал головой.
— Плоховато, да так, наверное, и будет, пока не снимут блокаду.
— Мы делаем все, что в наших силах, чтобы заставить англичан убраться. А некоторым смельчакам удается проскальзывать через блокаду за город.
Мистер Лавит неожиданно просиял.
— Это напоминает мне… Ваш друг, капитан Тейлор, не пришел, чтобы забрать ожерелье, которое я для него сделал. Передайте ему при встрече, что оно готово. Мне кажется, он говорил, что оно нужно ему к Рождеству, но, возможно, я ошибаюсь.
Кэтлин схватилась за прилавок, ноги у нее внезапно подкосились. Ее придушенный вскрик заставил ювелира посмотреть на ее ставшее белым, как мел, лицо. Сильные руки Жана обхватили ее.
— Дорогая, вздохни глубже. Я здесь. — Успокаивающий голос Жана был единственным, что дошло до ее потрясенного сознания.
— Может, вашей даме принести стул? Или стакан воды? — поспешно предложил ювелир.
— Ожерелье, — выдохнула Кэтлин.
— Что? — Жан едва расслышал ее слова. Глубоко вздохнув, Кэтлин выпалила:
80 
