110 
Так возникла оппозиция царю Алексею Михайловичу и патриарху Никону в Москве и провинциальных российских городах. Движение это возглавили протопоп Аввакум и другие священники: они написали подробные возражения по всем пунктам нововведений, но цели своей не достигли и тогда начали сеять враждебное и непримиримое отношение к церковной реформе. «Зачем нам греческие книги и греческие обряды? Свое лучше, по ним все святые на Руси молились и Богу угождали! Старина дедовская лучше, по ней предки не хуже других, а много лучше жили…» Жизнь протопопа Аввакума всегда была многострадальна. Ему было 23 года, когда его поставили священником в одном из сел Нижегородской губернии. Чистая, нравственная боярыня Морозова навещает протопопа. Среди тогдашнего духовенства: распущенность, пьянство, чревоугодие являлись обычными пороками. Аввакум же проводил время в посте и молитвах, и его жизнь была суровым подвигом воздержания. Строгий к самому себе, тому же он учил и свою паству, но не всем нравились его требования. И часто прихожане били своего батюшку смертным боем: «волочили за ноги по земле прямо в ризах», а один начальник, придя к протопопу домой, тоже бил его и «руки у персты отгрыз, яко пес, зубами», покушался даже застрелить его.
Однажды пришли на село странствующие скоморохи с бубнами, в масках и с прирученным медведем. Народ высыпал навстречу веселым странникам, и вдруг среди толпы появился разгневанный Аввакум и начал обличать бесовские игрища. Властной рукой изломал он бубен и маски, выпустил в поле медведя, а самих скоморохов выгнал из села. Но народ пришел в такое негодование, что дальше Аввакуму и его семье оставаться в селе было невозможно. Не лучше пришлось Аввакуму и в Юрьевце-Подольском, куда его назначили протопопом. Его суровые обличения вызвали настоящее возмущение прихожан, которые чуть было не убили Аввакума на месте, да вовремя подоспел воевода с пушкарями.
Оказавшись в Москве, протопоп сначала проповедовал в Казанском соборе, а когда пришлось оставить его, перешел во двор Неронова и стал совершать богослужения в сушильне. Вместе с ним перешла и значительная часть прихожан, и некоторые из них прямо говорили, что «бывает время, когда и конюшни иные лучше церкви». Про их «сушильное бдение» донесли патриарху Никону, и однажды во двор Неронова явились стрельцы, которые захватили Аввакума вместе с паствой, били его и дергали за волосы, а потом препроводили на патриарший двор.
На другой день арестанта, закованного «юзами, чепью большою», отправили в Андроньев монастырь, где посадили на цепь в темном земляном подвале. Три дня его морили голодом и уговаривали покориться патриарху Никону, но все увещевания были напрасны, поэтому его «отдали чернецу под начало и велели волочить в церковь. У церкви за волосы драли, и под бока толкали, и за цепь трогали, и в глаза плевали». А он в ответ патриарха Никона «от писания бранил да лаял». И тогда строптивого протопопа отправили в Сибирь, но ссылка Аввакума не остановила церковной смуты, как надеялся на то царь Алексей Михайлович. Как снежный ком, пущенный с горы, распространялся по русской земле раскол. Под его знаменем тесно сплотились все защитники старины, считавшие иноземные новшества «дьявольским наваждением» и отстаивавшие древние устои жизни. Личные же страдания не имели над Аввакумом никакой власти.
Более трех месяцев везли ссыльного протопопа до Тобольска, и немало нужд и лишений довелось ему претерпеть на этом пути.
Но вместе с ним в Сибирь проникла и весть о волнениях в русской православной церкви: Аввакум явился как страдалец за истинную веру, и потому его страстные обличения произвели в Тобольске еще большее впечатление, чем в Москве. Тобольский архиепископ Симеон, сам втайне сочувствовавший протесту против церковных новшеств, видел в Аввакуме не ссыльного, а неповинного страдальца, причем пользующегося всеми правами священнического сана. Архиепископ дал Аввакуму церковь, где тот вновь явился перед прихожанами облаченный авторитетом своего сана и потому стал выступать с ничем не стесняемой проповедью. Народ, внимая огненным речам Аввакума, отказывался креститься тремя перстами и принимать церковные книги, исправленные по греческим канонам.
В Тобольске и за его пределами распространилась молва о благочестивом протопопе. Люди шли к нему за поучениями и советом в вопросах веры, к нему водили на исцеление бесноватых, которых он старался лечить постом и молитвой. Вокруг Аввакума собрался кружок людей, привлеченных его строгой жизнью и решивших отказаться от мирской жизни и посвятить себя Богу. Но то, что так привлекало к протопопу одних, других восстанавливало против него. Резкие проповеди и обличения его задевали интересы очень многих людей и создали ему немало врагов. На Аввакума пошли жалобы, и из Москвы пришло новое повеление — ехать в ссылку дальше.
110 
