105 
Еще в 1652 году, давая согласие на патриаршество, Никон поставил условие — полное послушание со стороны царя и бояр и невмешательство в церковные дела. Он был воспитанником русского монастыря и потому смотрел на патриаршество как на игуменство в большом монастыре. А монастырская жизнь — это прежде всего послушание, подвиг добровольного отречения от своей воли в пользу настоятеля, который печется о душевном спасении своих чад. Такого послушания себе, как отцу и всероссийскому игумену, и требовал Никон. Тогдашняя Россия и в самом деле была чем-то вроде огромного монастыря со своими писаными и неписаными уставами, духовными традициями и обычаями. «Свой монастырь» старались ревниво охранять от чужеземных влияний. В руководство таким монастырем и вступил патриарх Никон, поэтому его требования при избрании на патриаршество были всем понятны и не вызывали у современников никаких недоумений. Но время показало, что обе стороны сильно расходились в определении границ послушания, поэтому неудивительно, что властолюбивый патриарх вскоре породил массу недовольных. Никон прекрасно понимал, что в обществе не все благочестивы и послушны, особенно в высшем сословии, для которого послушание духовному лицу казалось «бесчестием». Поэтому прежде всего от придворной знати он мог ожидать противодействия своей патриаршей власти: не будущие раскольники, а боярство первым стало валить его.
С согласия царя патриарх ввел строгий надзор за нравственным состоянием населения. При нем накануне Страстной седмицы запечатывались все питейные заведения и лавки, торговавшие спиртным. Также поступали в Великий пост и в другие посты, накануне великих праздников и воскресных дней, так как они должны были проходить в чистоте и радости духовной. Но при всей внешней суровости к нарушителям церковного благочестия Никон был очень сострадательным человеком. Он принимал от народа челобитные, добивался от царя быстрых и справедливых решений по ним; на праздничных патриарших трапезах всегда накрывался стол для нищих, увечных, слепых и бездомных людей. Многих из тех, кто не мог есть сам, патриарх кормил собственноручно, а потом обходил этих людей, «умывая их, вытирая и лобызая их ноги».
С октября 1653 года по настоянию царя Никон стал именоваться не великим господином (как было принято для патриархов), а великим государем — одинаково с царем. Такого высокого и влиятельного положения не достигал ни один из глав русской церкви, однако патриаршество Никона оказалось недолгим. Война с Польшей отвлекала внимание царя от внутренних дел государства. Находясь при войске, Алексей Михайлович все дела передал патриарху, и Никон таким образом стал неограниченным правителем России. Однако за время войны царь отошел от опеки патриарха, привык к самостоятельности, а у Никона, наоборот, черты самовластия развились еще больше. Боярство не упускало случая бросить тень на патриарха, но пока он был в силе, делалось это исподволь. Однако стоило только обнаружиться трещине в добрых отношениях между царем и патриархом, как бояре принялись открыто вредить последнему.
Летом 1658 года в Москву приехал грузинский царевич Теймураз, в честь которого был дан торжественный обед. Но Никона на него не пригласили, и это стало первым оскорблением, нанесенным патриарху. При торжественном въезде царевича в Кремль царский окольничий князь Б. Хитрово грубо оскорбил патриаршего боярина князя Д. Мещерского (дважды ударил его по голове). Никон немедленно сообщил царю, прося наказать виновного, но Алексей Михайлович ответил, что разберется потом, а через некоторое время уведомил патриарха, что лично увидится с ним, но увидеться не изволил…
Бездействие царя особенно уязвляло патриарха. В день празднования Казанской иконы Божьей Матери (8 июля) царь не пришел на первую службу, не присутствовал он и при крестном ходе Через два дня, после утрени праздника Положения Ризы Господней, к патриарху явился от царя князь Ю. Ромодановский и сказал:
— Царское величество на тебя гневен, потому и к заутрени не пришел и не велел ждать его к литургии… Ты пишешься великим государем, а у нас один великий государь — царь… Чтоб впредь ты не писался и не назывался великим государем, и почитать тебя впредь не будет.
Так рухнули любовь и согласие между царем и патриархом, и Никон решил, что при таком положении дел продолжить патриаршее служение ему невозможно. Во время литургии в Успенском соборе, 10 июля, он объявил собравшимся, что решил уйти от патриаршества: снял богослужебные ризы, оделся в черную архиерейскую мантию и черный клобук, взял в руки простую «поповскую ключку» и пошел было из храма. Но верующие заперли церковные двери и не выпустили патриарха. Тогда Никон сел на нижнюю ступеньку архиерейского помоста и стал ждать, пока не пришли царские сановники и не велели его выпустить. Сопровождаемый слезами народа, Никон уехал на Воскресенское подворье, откуда через три дня удалился в Воскресенский монастырь…
105 
