Особенно,... 
208 
Не зная точно, как тут помочь, он просто плеснул воды из старого стеклянного графина, стоящего на столе в стакан и протянул полковнику.
Тот схватил его дрожащими пальцами и жадно глотнул.
Бондаренко молча следил за реакцией на свое заявление.
— Рассказывай, — хрипло, но твердо приказал полковник через несколько секунд.
Руслан не мог не восхититься тем, как быстро отец Светы взял себя в руки. Хоть ему самому и было видно, что Михаил Николаевич спрятал все еще дрожащие пальцы под стол.
— Нет, мне гарантии нужны…, — начал было адвокат вновь.
— Говори! — рявкнул Самойленко, резко хлопнул ладонью по столу. — Или я тебя сгною в забытом Богом месте, и ни о каком суде ты даже мечтать сметь не будешь! Ясно, господин Бондаренко? — совершенно другим, безукоризненным тоном тут же добавил он.
— Мне нужен иммунитет от вашего преследования, — было видно, что Антон растерял большую часть своей самонадеянности. Но тем не менее, он стоял на своем.
И Руслан понимал того — как бы он сейчас не презирал этого адвоката, тому было чем прижать Михаила Николаевича к стене.
— Говори, — тяжело повторил полковник, так ничего и не добавив.
Но всем в этой комнате было понятно, что к чему. Да и тянуть время — не имело смысла. Вот-вот мог вернуться адъютант, предусмотрительно отправленный за документами.
Бондаренко прокашлялся.
— Я случайно познакомился с вашей средней дочерью на вечере в «Колизее», — Антон говорил спокойно, даже расслабленно. Только напряженный взгляд выдавал — и он понимал, что его козыри могут быть побиты. Пусть и дорогой для полковника ценой. — Она была уже нетрезвой, и открыто высказывала вслух свою неприязнь к Свете, — безразлично констатировал он. — У меня имелись свои претензии, правда не столько к Светлане, явно сделавшей свой выбор, сколько к Руслану, — Бондаренко холодно перевел глаза на него. — Я никогда не прощаю оскорблений, — словно бы мимоходом пояснил адвокат.
Рус хрустнул суставами, пытаясь убедить себя, что в этот момент избиение этого хлыща дела не решит.
— Это ты подбил ее на такое, решив свои счеты прикрыть Машкиной глупостью? — натянуто спросил полковник.
Руслан понимал, что он очень хочет выгородить дочь, хотя бы для самого себя. Но искренне сомневался, что дело обстояло именно.
Антон криво усмехнулся.
— Вашей средней дочери не было нужды в катализаторе, Михаил Николаевич, — он хмыкнул. — После трех рюмок водки она готова была сама пытаться наброситься на Свету с голыми руками. Полное отсутствие банальной логики и выдержки. Ну, кто же так решает подобные дела? — казалось, искренне удивился Бондаренко. — Даже смешно, что дочь полковника СБ настолько неосторожна в таком- то. Должна была бы думать головой. А она только слепо тянулась к уничтожению, — Антон с осуждением покачал головой. — Бездарный и заранее проигрышный подход.
— Давай по сути, без твоих комментариев, — с отвращением прервал его Самойленко. — Ты для нее договорился с этим Лисом?
Бондаренко пожал плечами.
— Я еще раз повторяю — никаким образом не ввязывался я сюда, — с обреченным смирением на лице уточнил адвокат. — Просто посоветовал ей отправиться домой и проспаться.
Руслан презрительно хмыкнул, демонстрируя, что не верит ни одному слову Бондаренко.
— Тогда, откуда же ты столько знаешь? — потребовал ответа Михаил Николаевич, — и как можешь утверждать, что Маша что-то имела, или делала против Светы?
— Ну, ваша дочь не пожелала последовать моему совету, — Антон так развел руками, словно был пострадавшей стороной в том споре с пьяной и неугомонной Марией. — И мне удалось отправить ее из «Колизея» домой, только дав телефон человека, который сможет подсобить, если она вдруг решится.
— Сколько ты взял с нее за это? — прищурился полковник.
— Э, нет, вы на меня соучастие не повесите, — покачал Антон головой и ухмыльнулся. — Я ни копейки не взял с вашей дочери. И очень настойчиво советовал выбросить глупости из головы, у меня и свидетели имеются, между прочим, — многозначительно посмотрел на них Бондаренко.
Руслан задался вопросом, хочется ли полковнику так же сильно разбить нос этому Антону, как ему самому?
— Каков твой интерес в этом всем тогда? Или ты вдруг благотворительным агентом к наемникам устроился? — рыкнул Самойленко.
— Почему же благотворительно? — Бондаренко улыбнулся словно чеширский кот. — Я никогда не упускаю случая укрепить свои тылы и обезопасить собственное дело, получая такую информацию. Сами знаете — слово, порою, разрушительнее пули или пластида, — он подмигнул Руслану и полковнику. — Да и мне хотелось потрепать нервы Волковинскому, — честно признался он. За что удостоился приглушенного ругательства. — Хотя, так, к слову, я не верил, что ваша дочь все же решится на такое, — удивленно покачал головой Антон. — Думал — перегорит девчонка, мало ли что по пьяни в голову лезет. А она упорная, нельзя не признать. Хоть и полная идиотка, если думала, что ее не поймают, — в этот раз ухмылка Антона была презрительно-пренебрежительной, очевидно, адресованной Машке.
208 
