114 
– Я не в состоянии, – простонала Натали. Наклонив голову, она закрыла лицо руками, сотрясаясь в безмолвных рыданиях.
– Но выбора нет, как ни жестоко это звучит.
– Лучше бы мне умереть!
– Однако вы живы, а умер Эмиль.
Вспыхнув от гнева, Натали сделала резкое движение.
– Разве обязательно проявлять такую жестокость?
– Когда требуется именно это, то обязательно. – Кэтрин позволила довольной улыбке тронуть ее губы. – Поглядите, сколько счетов и деловых телеграмм скопилось у вас на подносе! Ваш парижский адвокат звонил уже пять раз! От вас ждут безотлагательных решений, подписей на документах, вы должны уладить столько дрязг! – Она помолчала, понизила голос: – И надо подумать о похоронах.
– О Боже! – с рыданием вырвалось у Натали, но тут же она прикрыла рот рукой.
– Все эти дела не могут ждать до тех пор, пока вы почувствуете, что в силах приняться за них. Существует жизнь, и существует винный завод.
Натали помотала головой.
– В винах я совершенно ничего не понимаю.
– Научитесь понимать. Я ведь научилась! – вновь парировала Кэтрин.
Помолчав, она со вздохом сказала:
– Эмиль оставил вам завещание. Вы должны доказать свою любовь, не дав заглохнуть замечательной традиции виноделия в Шато-Нуар. – И, не дождавшись ответа Натали, Кэтрин направилась к двери. – К полудню жду вас внизу.
Келли проснулась поздно, что было для нее редкостью. В нише ее спальни был оставлен поднос с завтраком, но кофе был холодным, а свежевыдавленный сок расслоился. С разочарованным вздохом Келли взяла поднос и отнесла его вниз.
Внизу у лестницы поднос подхватила дожидавшаяся там миссис Варгас. Взяв поднос, она сказала:
– В малой гостиной, если вы разрешите проводить вас туда, есть свежий кофе и сок.
– Спасибо.
Вслед за домоправительницей она прошла в уютную комнату, выдержанную в стиле французской провинции: окрашенный в медно-красный цвет металлический резной стол, камин с облицованной сосновым деревом каминной полкой, низкие столики и кресла, украшенные затейливыми ручной работы гобеленами. Движением головы миссис Варгас указала на серебряный кофейник и графин с соком, стоявшие на украшенном богатой резьбой серванте.
– Вот, пожалуйста, можете налить, если вам угодно, – чопорно проговорила она, а затем прибавила: – На столе в корзинке рогалики и кое-какие закуски. Мадам уже позавтракала. Может быть, желаете еще чего-нибудь? Омлет или яйца всмятку?
– Спасибо, ломтик-другой хорошо прожаренных гренков, пожалуйста.
– Хорошо прожаренных гренков… – повторила домоправительница.
– Из хлеба грубого помола, если такой найдется.
– Конечно, найдется.
Оставшись в комнате одна, Келли подошла к серванту и налила себе стакан соку. Поставив его на столик со стеклянной столешницей, она вернулась за кофе. Она стояла возле серванта, когда в комнату вошел Сэм. Замерев на пороге, он глядел на нее – высокую, стройную в зеленоватых свободного покроя брюках и хлопчатобумажном свитере в рубчик; костюм подчеркивал длину ее ног, стройность бедер и узкую талию. С легкой досадой заметил он в ее блестящих волосах золотую пряжку, стягивающую на затылке волосы в пучок. На одно мгновение он вообразил себе, как бы это было хорошо, если б единственной причиной ее приезда в долину было желание быть с ним.
Потом она отвернулась, и он, скинув шляпу, швырнул ее на плетеное сиденье стула и наконец шагнул в комнату.
– Доброе утро!
Завернув к серванту со стоявшим на нем кофейником, он бросил взгляд на ее еще заспанное лицо.
– Только что встала?
– Виновата. – Келли подтянула к себе кресло, чуть царапнувшее пол под ее рукой, опустилась в него и взглянула на Сэма, когда он отодвинул от стола другое кресло, чтобы сесть рядом с ней с дымящейся толстой кофейной кружкой в руке. – Вот про тебя такого не скажешь, верно? – Весь вид его, исходящая от него спокойная сила свидетельствовали, что утро это он провел на свежем воздухе. Казалось, что если приблизиться к нему, то можно ощутить запах прогретой солнцем свежести. – Ты, должно быть, уже давно на ногах.
– Да, с рассвета, – признался он, сел в кресло и облокотился о стол, не выпуская из крепких рук кофейную кружку. Поза его была лениво-расслабленной и говорила о безмятежности, которой она позавидовала.
– Я был на виноградниках. Обещали дождь, и я хотел убедиться, что листья вокруг гроздей сняты и доступ воздуха к ним обеспечен, чтобы в случае дождя ягоды не прели. А не то на виноград нападет плесень и половина гроздей сгниет. А это значит, что во время сбора винограда каждую тронутую плесенью гроздь придется осматривать и отделять годные ягоды от негодных, на что уйдет масса времени. Пару лет назад мы уже это проделывали, и это небольшое удовольствие, поверь мне.
114 
