41 
— И я не лгала тебе! — выпалила Энн. — Признаваясь в чувствах, я искренне верила, что люблю тебя. Но слишком много воды утекло с тех пор. Теперь наши отношения в прошлом и у меня нет ни малейшего желания битый час о них вспоминать!
— Ах так? — с издевательской улыбочкой на губах спросил Рейнолд. Теперь его глаза стали красные, как у больного гриппом, и Энн, глядя в них, внутренне приготовилась к чему-то ужасному. — Тогда постарайся пробудить в себе это желание, или… — Он замолчал, играя на ее натянутых как струны нервах.
— Или что? — потребовала она, по прошествии минуты не выдержав пытки.
— Или я заставлю тебя пожалеть о своих издевательствах надо мной, — произнес Рейнолд таким тоном, каким, наверное, выносят приговоры о пожизненном заключении.
Энн показалось, будто ее грудь вспороли и набили снегом — настолько больно сковало все внутри ледяным холодом. Она страстно хотела узнать, что за «сюрприз» собирается ей преподнести Рейнолд, и в то же время настолько страшилась этого «сюрприза», что была не в состоянии даже пошевелить губами, чтобы задать вопрос и прервать его игру в намеки.
Видя, что она мучается, Рейнолд упивался своей властью над ней и заговорил снова лишь по прошествии нескольких минут.
— Ты помнишь, как я помог вам вытянуть Дэниела из болота, в которое он добровольно забрался? — нарочито медленно произнес он.
У Энн потемнело перед глазами.
— При чем тут Дэниел? — с плохо скрытым волнением спросила она.
— Может, и ни при чем. Но мне известно, как сильно ты его любишь.
— Да, люблю! — воскликнула Энн, чувствуя, как что-то тяжелое наваливается на сердце и легкие, мешая дышать и пугая.
— И я уверен, что его несчастья заставят тебя сильно страдать, — произнес Рейнолд, тихо, но отчетливо выговаривая каждую букву и не моргая.
— Ты ничего ему не сделаешь! — выпалила Энн, напрочь забывая о своем намерении не терять самообладания.
— Это еще почему? — Губы Рейнолда растянулись в мерзкой ухмылке.
Энн едва сдерживалась, чтобы не выскочить и не впиться в его физиономию ногтями. Теперь в ее душе не было холода, в ней клокотал гнев.
— Даже если ты попытаешься лишить Дэнни работы, ни он, ни я не воспримем это как несчастье! — произнесла она резко.
Рейнолд так внезапно и так громко рассмеялся, что трое парней, сидящих за ближайшим столиком, и пожилая пара, только что вошедшая и расположившаяся у противоположной стены — других посетителей в кафе не было — резко повернули головы и с недоумением уставились на него.
— Энн, Энн! Ты наивна как ребенок, — все еще смеясь, произнес Рейнолд. — За это я, наверное, и люблю тебя, несмотря ни на что.
При любых других обстоятельствах его последние слова вызвали бы у Энн приступ бешенства. Сейчас же, не на шутку встревоженная судьбой брата, она почти не обратила на них внимания.
— Я придумал план поинтереснее… — лениво протянул Рейнолд, успокоившись. Его глаза вдруг превратились в две щелочки, а на губах опять появилась гадкая ухмылка. — Я знаю, как выйти на бывших дружков твоего братца. А самое главное, я недавно познакомился с его бывшей пассией. Я столкну его в ту же яму, из которой когда-то помог выкарабкаться, обещаю.
У Энн так сильно и так внезапно закружилась голова, что последние слова Рейнолда донеслись до нее как бы издалека. Ее руки и ноги обмякли, а мысли разлетелись в разные стороны, как стая спугнутых птиц.
— И это еще не все, что я придумал, — продолжил Рейнолд так же тихо, но с откровенным злорадством. — Мне известна масса способов упрятать любого, кто мне мешает, в места, куда, я уверен, не тянет ни единого человека, нормального или явного психа…
— О чем это ты? — с трудом, как будто отходя от наркоза, произнесла Энн, еле ворочая языком.
Рейнолд довольно усмехнулся.
— Святая невинность! — Он резко подался вперед и стиснул зубы. — Я о тюрьме и о сумасшедшем доме. Кстати, засадить туда парня, вращающегося в сомнительных кругах, пара пустяков.
— Нет! — выкрикнула Энн, забывая, что находится в общественном месте.
Посетители опять завертели головами, парни за соседним столиком о чем-то возмущенно заговорили между собой.
— Ты не сделаешь этого, — пробормотала Энн тихо и беспомощно.
— Еще как сделаю, — пообещал Рейнолд. — Если, конечно, ты ко мне не вернешься.
От отчаяния и гнева у Энн задрожали губы. Ей хотелось обозвать Рейнолда самыми бранными из известных ей слов, но она не смела раскрыть рот, боясь разрыдаться.
41 
