17 
— Я готова.
— У меня нет родителей, Кэтрин, — сказал Джонатан немного резко. — Но они вовсе не погибли где-нибудь под завалом, как ты, наверное, сейчас подумала. Они умерли своей смертью. И мама, и… этот человек, которого мне трудно называть своим отцом.
Взяв у бармена сигареты, Джонатан закурил. Потом откинулся на стуле и продолжил рассказ.
— Мои родители были очень странной парой. Я до сих пор не могу до конца понять, почему они поженились. Мама была совершенно не похожа ни на одну из любовниц отца. А также на тех женщин, которые появлялись у него после ее смерти. Ему всегда нравились грубоватые, раскованные женщины броской наружности. А мама была худенькой, изящной… и очень молчаливой. Их интересы ни в чем не пересекались, они вообще не понимали друг друга и, по-моему, не стремились понять. Каждый жил своей жизнью, стараясь не мешать другому. А вернее — не замечать. Отец был занят работой и поисками новых любовниц, а мама… мама жила в каком-то вымышленном мире. Все время грустная, погруженная в себя. Она не работала, проводила дни, занимаясь домашними делами и читая книги. А по вечерам рассказывала мне истории. Истории, где главной героиней была она сама, а героем… кто угодно, только не мой отец. Иногда мне становилось страшно, когда я ее слушал. Я боялся, что однажды она не вернется из этого вымышленного мира, останется там навсегда.
Он сделал паузу, закуривая вторую сигарету.
— А отец… он тоже любил рассказывать мне истории, когда приходил домой подшофе. Про свои любовные похождения. И при этом не забывал отпустить в адрес матери пару-тройку оскорбительных замечаний. Сколько раз после его пьяных откровений я просил маму бросить его и куда-нибудь уехать! Но она говорила, что это невозможно, потому что мы не проживем без его денег. Она была очень слабой женщиной. Из тех, кто не способен что-то изменить в своей жизни. Дело кончилось тем, что однажды она приняла слишком большую дозу снотворного и… не проснулась.
— О, Джонатан! — с сочувствием воскликнула Кэтрин. — Как это ужасно!
Он успокаивающе улыбнулся.
— Теперь все это в прошлом. А тогда… тогда, в четырнадцать лет, я встал перед очень нелегким выбором. Остаться в доме ненавистного, чуждого мне человека или бежать… Но бежать было не так-то легко. Живи я сто лет назад, я бы мог попроситься юнгой на какой-нибудь корабль. Теперь эти времена прошли. Да и времена хиппи тоже. Бежать было некуда, по крайней мере, в тот момент. И тогда я убежал в себя. Но не так, как мама. Я стал готовиться с самостоятельной жизни. Записался в клуб, где из подростков делали, так сказать, настоящих мужчин. И при первой же возможности ушел из дому, пошел служить по контракту в армию.
— Отец тебя отпустил?
— Отпустил? Черта с два! Он хотел, чтобы я занялся бизнесом, как и он. Но, наверное, излишне объяснять, что именно к такому роду занятий я и питал непреодолимое отвращение. Идти по его стопам? Упаси боже! Напротив, я хотел стать его полной противоположностью. И стал. — Джонатан замолчал, переводя дыхание. — Такая вот история, Кэтрин. Извини, если я тебя утомил.
— Ну что ты! — пылко возразила она. — И вовсе ты меня не утомил. Напротив, мне было очень интересно узнать, как ты стал таким сильным, смелым, мужественным… — Кэтрин замолчала, залившись краской по самые уши.
— Ну что ж, я рад, что ты считаешь меня таким. — Джонатан довольно усмехнулся. — Только не надо расстраиваться из-за того, что ты мне это сказала.
— Я и не расстраиваюсь, просто… — Кэтрин набралась смелости и прямо посмотрела ему в глаза. — Послушай, Джонатан, я вовсе не считаю тебя человеком, не слишком достойным или не заслуживающим доверия. Уже одно то, что ты занимаешься такой ответственной, нужной людям работой, говорит о том, что на тебя можно положиться. Да, именно так я и думаю, — повторила она, не отводя взгляда.
Джонатан почувствовал, как у него гулко забилось сердце. Благодаря его профессии, его не так легко было разволновать или вывести из равновесия. И к похвалам в свой адрес он относился довольно спокойно, так же, впрочем, как и к критике. Но бесхитростное признание Кэтрин проняло его до глубины души. Тем более что на сей раз это было не выражение благодарности, а как бы констатация факта. Она сказала то, что думает, без каких-то расчетов и скрытых мыслей. Джонатану вдруг так страстно захотелось обнять ее, что он потянулся через стол и порывисто взял ее за руку. Но, увы, Кэтрин сразу отняла ее.
17 
