74 
Наклонившись вперед, я разрыдалась, а потом встала с постели и зашлепала в ванную. Жжение переползло с поясницы на живот, опоясало его и засело где-то глубоко под кожей. Больно мне не было, во всяком случае пока. Но я узнала это ощущение, которое медсестра на занятиях Ламазе силилась и никак не могла описать. У меня начались схватки. Вцепившись в край умывальника, я уставилась на свое отражение в зеркале. Мои внутренности опять начали завязываться в узел. Невидимые руки сжимали меня изнутри, как будто пытаясь втянуть меня внутрь живота. Это напомнило мне научный фокус, который сестра Беатриса показала нам в одиннадцатом классе. Она закачивала дым в банку из-под пепси-колы, пока в ней совсем не осталось кислорода. Заткнув банку резиновой пробкой, сестра осторожно коснулась ее стенки, тут же втянувшейся внутрь. На наших глазах банка сморщилась, как будто ее раздавила невидимая сила.
— Николас, помоги, — прошептала я.
Пока Николас звонил моему врачу, я начала собирать сумку. До предполагаемого срока родов действительно оставался еще целый месяц. Но я знала, что если бы даже уже наступил май, моя сумка все равно не была бы собрана. Это означало бы, что я смирилась с неизбежным, в то время как я до самой последней минуты до конца не осознавала того, что мне предстоит стать матерью.
На занятиях Ламазе мне рассказывали, что ранние роды длятся от шести до двенадцати часов, что они характеризуются редкими и нерегулярными схватками. Мне также говорили, что если я буду правильно дышать (вдох-два-три-четыре, выдох-два-три-четыре) и представлять себе чистый белый пляж, то смогу контролировать боль во время схваток. Но роды свалились на меня как снег на голову. Схватки все учащались. Интервал между ними уже составлял меньше пяти минут. Они были невероятно болезненными, причем каждая последующая затмевала предыдущую.
Николас сунул в коричневый бумажный пакет из-под покупок мой халат, две футболки, мой шампунь и свою зубную щетку. Потом опустился возле меня на колени.
— Господи боже мой! — прошептал он. — Они повторяются через каждые три минуты.
В машине мне было неудобно, к тому же у меня открылось кровотечение, и каждый раз, когда огромный кулак стискивал мои внутренности, я сжимала руку Николаса. Вокруг бушевал ураган, и его вопли были ничуть не тише моих. Николас включил радио и пел мне песни, на ходу придумывая слова, если не знал их. На пустынных перекрестках он высовывался в окно и с криком «У меня жена рожает!» проносился на мигающий красный свет.
Припарковавшись у женской больницы, он помог мне выбраться из машины, одновременно кляня все на свете: погоду, состояние дорог и тот факт, что в Масс-Дженерал нет родильного отделения. Дождь шел сплошной стеной. Он мгновенно промочил всю мою одежду насквозь, так что она облепила мой живот и я четко видела каждое его сокращение. Николас втащил меня в приемное отделение, где за столом, ковыряясь в зубах зубочисткой, сидела толстая чернокожая женщина.
— Она стоит у вас на учете! — рявкнул Николас. — Прескотт. Пейдж.
Я не смотрела на женщину. Я сидела на пластиковом стуле, скорчившись и обеими руками обхватив живот. Вдруг передо мной возникло круглое темное лицо с янтарными тигриными глазами.
— Милая, ты можешь идти? — спросило лицо.
Я не могла говорить и просто помотала головой. Обладательница лица резко выпрямилась и позвала санитарку с креслом-каталкой. Николас, похоже, несколько успокоился. Меня привезли в один из старых родильных залов.
— Как насчет современного родильного отделения? — поинтересовался Николас. — Я слышал, там красивые шторы, покрывала и прочее.
Мне было уже все равно. Я готова была рожать в пещере на подстилке из сосновой хвои.
— Простите, доктор, — развела руками санитарка. — Мы забиты под завязку. Из-за этого урагана атмосферное давление скачет вверх-вниз, а у женщин почему-то начинают отходить воды.
Всего через несколько минут я оказалась на столе. Справа от меня стоял Николас, а слева акушерка. Ее звали Норин, и я доверяла ей больше, чем собственному мужу, спасшему сотни жизней. Она зашуршала простыней у меня между ног.
— Раскрытие десять сантиметров, — сообщила она. — Вы успели как раз вовремя.
Она вышла из комнаты, оставив меня наедине с Николасом. Я проводила ее взглядом до двери.
— Не волнуйся, Пейдж, — успокоил меня Николас. — Она приведет доктора Тэйер.
Николас положил руку мне на колено и начал осторожно массировать мышцы. Я слышала собственное хриплое дыхание, биение своего сердца. Я посмотрела на Николаса и вдруг совершенно отчетливо поняла, что абсолютно не знаю этого мужчину и что самое худшее еще впереди.
74 
