14 
— А почему ты? Почему всегда ты?! Пусть Богданов облетывает. Чего они к тебе со старыми мигарями лезут?
— Доверяют, значит. — Матвей улыбнулся и ласково потрепал брата по плечу.
Юноша скрипнул зубами, резко вскочил и выбежал вон. В коридоре в очередной раз хлопнула дверь, — вероятно, одной из спален.
Семен Павлович смущенно кашлянул в кулак.
— Не обращай внимания, Анечка, — сказал он, понизив голос. — Мальчик сложный, возраст — сама понимаешь. Заморочки всякие. К тому же во всех бедах нашей семьи винит авиацию. Нора, мама мальчиков, тоже была летчицей, мастером спорта, работала инструктором в аэроклубе… Ну, не будем о грустном, — бодро встряхнулся он и поднял рюмку с коньяком. — Выпьем за встречу. Хочу поздравить вас, а пуще самого себя с великой радостью…
Отец говорил, а у Ани перед глазами стояло отчаянное лицо матери. Воспоминание о последнем объяснении с Елизаветой Михайловной она гнала от себя прочь: можно было
понять мотивы поступков матери, но нельзя было их оправдать. Где-то рядом жили, радовались и страдали родные ей люди, а она даже не знала об их существовании, какая-то большая часть их жизни прошла мимо и была для нее уже невосполнима…
Что ж, придется теперь во всем потихоньку разбираться.
— Что такое ТЭЧ, Матвей? — спросила она тоном следователя.
— Технико-эксплуатационная часть. — Он поглядел на нее с любопытством, потом мягко добавил: — Да ничего страшного, мальчик напрасно нервничает.
— Матвей имеет классную квалификацию «Военный летчик 1-го класса», — вмешался Семен Павлович. — Он отличный профессионал; на самолете заменили двигатель, надо его облетать.
— Разбиться можно с любой квалификацией, — сурово возразила Аня. — Можно подумать, что реактивный самолет — это невинные покатушки.
— Поздравляю, — добродушно усмехнулся Матвей, — в Сережином полку прибыло.
— Вряд ли он беспокоится без причины. Ведь было что-то, было?.. — допытывалась Аня.
— А у кого не было? В полетах случаются внештатные ситуации. Я, как видишь, жив-здоров. Из-за чего весь сыр-бор, не пойму?
— Сережа в принципе против того, чтобы Матвей летал, — объяснил отец. — Тут наслоение многого — мое ранение в Кадарской зоне в сентябре 99-го, как следствие — гибель Норы, его матери — все сразу навалилось на ребенка, ведь ему тогда было всего десять. Легко ли было мальчику его лет пережить такую душевную травму?
— Расскажи мне, как все произошло, — попросила Аня.
— Дело в том, что мне тогда не удалось дотянуть вертолет до базы. Машину едва посадил, можно сказать рухнул как раз у подножия горы Чабан. А там ваххабиты по всему склону. Окопались основательно: пещеры, подземные ходы, бункеры. Поливаешь их огнем, кажется, после такой обработки мышь не выживет, а они все равно бьют из огневых точек.
Двое членов моего экипажа были к тому времени уже мертвы. У меня нога разворочена, связь накрылась. На мое счастье, наши лупили не переставая, а то десяти минут хватило бы чеченам добежать до вертолета. Я пополз в сторону ущелья. Нашел какую-то дыру под камнями и затаился. Как раз дождь пошел — погода вообще плохая была, почва вся склизкая, раскисшая, — так что мой кровавый след быстро размыло. Ваххабиты вскоре подскочили, покрутились у вертолета; увидели погибших ребят, заключили, видно, что было их всего двое, покричали, покричали и побежали обратно в свои укрытия.
Два дня ни я, ни они высунуться не могли: артиллерия и авиация громили позиции врага на полную мощь. На третий день наступило затишье. Хачилаев выпросил передышки, согласившись, чтобы женщины и дети могли покинуть села, попавшие в зону боевых действий. Тогда-то меня и подобрали дагестанские женщины. Я уже был без сознания, так они волокли меня на себе. Я потом пытался этих женщин найти, отблагодарить, но следы их затерялись, имен я не знал… Ездил по селам, спрашивал, кто помнит исход жителей из Чабанмахи, кто летчика спасал — молчат. Горный народ, таинственный народ…
— А что же произошло с мамой Сережи? — спросила Аня, не заметив предостерегающего жеста Матвея.
— Кто-то из нашего полка проговорился своей жене по телефону о том, что мой вертолет сбили; об экипаже, мол, пока ничего не известно. Знаешь, как это бывает? Под большим секретом одна сообщила другой, короче, весть распространилась по гарнизону в считанные часы. Дошло до Норы… — Семен Павлович умолк, глядя перед собой остановившимся взглядом.
14 
