Особенно,... 
89 
Хороший день. Большое дело сделал. Отымел жену ближнего своего. Сейчас она позвонит ему. Может быть, уже звонит. Как дела? У меня всё хорошо. Ездила тут, по своим делам. Ничего особенного, по магазинам шлялась, потом в «Якиторию» зашла. Да. Я тебя тоже люблю.
Сейчас можно набрать его номер, сказать: слушай, брат, а она у тебя ничего, Мила твоя, мне понравилось, особенно если ее соски сильно пальцами сжать – они тогда становятся твердые, как рукоятки у старой автомагнитолы... Очень похоже: крутишь – и звуки раздаются... Кстати, о звуках: согласись, что аналогия между женщинами и музыкальными инструментами все-таки самая верная...
И ведь формально он не совершил ничего дурного. Мила Борису не жена. Пришла, сказала: Кирилл, возьми меня, пожалуйста. А как же Борис? – озабоченно спрашивает Кирилл. – Никак, отвечает Мила, забудь на время про Бориса. Я свободная женщина, я не клялась ему в вечной любви, сейчас мне нужен не Борис, а другой мужчина. Хочу развеяться. Разнообразить половую жизнь. Предлагаю совокупиться. Чисто по-дружески. Не хочешь – найду еще кого. Разумеется, как товарищ я обязан был ее пристыдить и выгнать к черту, и тут же тебе, Борис, позвонить. И всё рассказать. Но она сама разделась и легла, и я – уж извини – не смог удержаться, слишком она у тебя привлекательная... Банально не хватило силы воли... Я старый, мне сорок два, когда еще у меня будет такая сладкая девочка...
Он поймал себя на том, что улыбается. Самое смешное, что именно так, или почти так, он Борису всё и расскажет.
Но не сегодня. Может быть, дней через десять.
Глава 17
Сама пришла
Она не знала, хочет или не хочет, и с этим незнанием переступила порог его дома, и внутри этого незнания ей было удобно.
Главное было известно: она его не боится. Точнее, боится, но не так, как боится наивная юная старшеклассница. Конечно, этот аккуратный сорокалетний разбойник не станет отрезать ей уши; он, может быть, никому ничего не отрезал – всё придумал; или отрезал однажды, по глупой молодости, а потом на этой основе сочинил про себя легенду, повесть о страшном потрошителе по имени Кирилл. Конечно, он излучал опасность, но она знала, что он ничего ей не сделает. Ощущение было новым и интересным, оно захватывало.
Кому и что он отрезал – неважно; важно, что с нее он готов сдувать пылинки.
И будет сдувать, пока все не сдует.
Может, она пришла позабавиться. Все-таки весело наблюдать, как видавший виды взрослый дядька дрожит от желания. Вожделеющий мужчина всегда смешон – это целое кино, представление, иногда от такого просто грех отказываться. Вожделеющий мужчина управляем, зависим, беззащитен. Вожделеющий мужчина – не совсем настоящий мужчина. Настоящие не вожделеют, а любят.
Может, она пришла от тоски. Или чтобы развеяться. Или чтобы вспомнить, что она свободна, независима и никому не обещала верности до гроба. Или всё это вместе и еще что-то. Пришла – и пришла, чего теперь причины искать. Захотела – и пришла. Прихожу к кому хочу, ухожу когда надоест, ясно?
Немного сомневалась насчет денег. Если бы он стал добиваться близости как альтернативы, если бы меж ними повис хотя бы слабый намек на то, что взамен денег происходит оплата натурой, – разумеется, она бы исчезла немедленно и даже дверью, может быть, хлопнула. Она ждала этого – и когда пила его кофе, действительно весьма недурной, и когда вынимала из кошелька доллары, и когда он вдруг разозлился, посуровел и произнес над ее долларами целый монолог о том, как сложно дружить с ментами. Но как ни пыталась уловить момент перехода от денежной темы к постельной – не заметила и ощутила уважение и благодарность; он не соврал, с таким лицом не врут, он действительно не нуждался в ее деньгах и не хотел, чтобы меж ними были какие-то счеты и расчеты. Настолько не нуждался, что даже не похвалил ее щепетильность, столь редкую в наше время, когда множество резвых и бодрых дамочек норовят придержать наличные, а отплатить улыбочкой, поцелуйчиком, многообещающим взглядом или вручением личного мобильного номера всего лишь с одною неправильной цифрой.
Потом был аттракцион с раздеванием и пошлая лекция на тему «какие у меня были женщины и как небрежно я их покрывал», но она простила это своему новому партнеру, в конце концов, она тоже могла прочитать лекцию, примерно такую же; рассказать, как умнейшие тончайшие джентльмены в интимные минуты называли ее «малышка» и обламывали напрочь; не было такого мужчины, с которым она ни разу не обломалась, все без исключения хоть как-нибудь да портили удовольствие: один пыхтел, от другого беспредельно разило табаком, у третьего пальцы были, как напильники, четвертый держал собачку, норовившую пристроиться сбоку в самый интересный момент, пятый – кстати, это был нефтяник Жора – называл собственные яйца не иначе как «Фаберже»... В общем, какая разница, никто не идеален. Почему она никогда никому не читала лекций, но сама выслушивала от каждого?
89 
