44 
После обеда сыпал дождь, но сейчас вроде кончился, домой решили пойти пешком. Вышли на Ленинский, так было дальше, зато приятней. Зашагали мимо особняков за витыми решетками, центров научной жизни, «Жигульки» и ветхие «Волги» стояли у их подъездов — даже одну «копейку» Коля здесь разглядел. Ученые!
Теплый сначала бежал впереди, подпрыгивал, сам с собой разговаривал, один раз промчался мимо Коли, прижав две тонкие веточки к голове, и крикнул на ходу:
— Папа! Красивый я троллейбус?!
Развернулся, снова убежал вперед. Но вскоре устал, вернулся к Коле, осторожно взял его за руку. Коля не возражал. Они шли уже мимо длинного общежития «керосинки», подходили к Университетскому проспекту, здесь нужно было свернуть налево, чтобы попасть на родную Вавилова.
— Пап, давай играть.
— Ну, давай, — неохотно согласился Коля. Не любил он эти бессмысленные игры.
— Давай, ты папа-лев, а я твой львенок. Да? — Теплый уже ликовал, он уже был львенок. Подогнул лапки и крался вперед. — Мы сейчас охотимся, — пояснял он.
— Ага, — мычал Коля.
Теплый тихо рычал, мягко ступал, чуть пригнувшись, и вдруг шептал:
— Видишь? Вот они!
— Кто?
— Куропатки, — объяснял так же тихо Теплый, кивая на двух голубей, клевавших что-то возле лавки. — Наша добыча… Вот сейчас, вперед, папа! — шипел он и бежал, мягко шурша влажными листьями, бросаясь на не подозревавших, как близки они к смертельной опасности, птиц.
Один голубь, коричневый, недовольно подпрыгнул, поднялся, но улетел недалеко, уселся на проржавевшую, еще недавно зеленую липу. Серый и, видимо, более опытный его приятель, понимая, что это не всерьез, вообще попытался спастись бегством, мелко засеменил вперед, но, заметив, что преследование продолжалось, Теплый уже был возле него и топал, тяжело и лениво поднялся и пропал в листве.
— Есть! Начинаем ужин, — подыграл Коля, устало думая про себя, как все-таки скучно играть с ребенком в его игры. Видимо, дети должны играть друг с другом.
Но Теплый не замечал его скуки, он уже вовсю жевал.
— Ам, ам, ам, вот так куропаточка, — наслаждался мальчик, — сладенькая-то какая. Как торт, да? Неплохо мы с тобой поохотились!
— Да уж, — соглашался Коля, но тут они подошли к светофору, и игра прервалась. Переходить дорогу Теплый боялся и тревожно вцепился в Колину руку.
— Папа, а вон тот грузовик на нас не наедет?
— Нет, ты же видишь, у него красный свет.
— А вдруг у него тормоза откажут?
— Не откажут, — строго отрезал Коля и потащил сына вперед.
Едва они оказались на другой стороне улицы, Тема снова расслабился, вынул руку, пошел сам.
— Хорошо быть львами, да?
— Почему?
— Да мы же самые сильные! — удивился мальчик. — Нас все боятся!
— А знаешь, что случилось с одним человеком, который был самым сильным на земле?
Коля хотел отвлечь сына от игры и решил рассказать ему об одном богатыре, про которого прочел только что в комментариях к первой главе Мо Цзы. Он уже забыл, как звали этого человека, но это было неважно. Вообще-то не любил он особо рассказывать, все эти бла-бла-бла были по Мотиной части, но сейчас… лучше уж поговорить, чем тупо охотиться на голубей.
— Не знаю. Играть больше не будем? — сразу же поняв, куда дует ветер, огорчился Теплый.
— Вот гляди, это же сказка, — сказал Коля, точно не слыша вопроса. — Доиграем потом, да?
— Да, — покорился мальчик.
— Жил на свете один богатырь, он был самым сильным в той стране. Он сражался с разными силачами и всегда побеждал, — начал Коля.
— А где сражался? На стадионе?
— Ну вроде того. В рукопашной ему не было равных. Он побеждал не только людей, он мог победить даже разъяренного быка. Однажды у одного быка, который слишком уж ему сопротивлялся, он вырвал из головы рога.
— Ой! — вскрикнул Теплый. — А разве ему не больно?
— Кому?
— Быку. Можешь дальше не рассказывать, папа?
Глаза у Теплого уже блестели.
— Что ты трусишь! — рассердился Коля. — Этого вообще, может, не было, а ты… Девчонка!
Это была давняя история. Теплый был трусоват, считал Коля, и как ни пытался объяснить ему, что мальчишке бояться стыдно, Теплый боялся. Темноты, громких звуков, что его забудут в магазине или не заберут из детского сада, что задавит машина…
И вот он уже снова жался к нему, несмотря на Колин гнев, но один страх превозмогал другой. Коля не знал, что Теплый сейчас ясно видел, как у быка — живого, огромного, косматого, покрытого жесткой коричневой шерстью — вырывают рога. И вот уже два фонтана тяжелой темной крови бьют из головы, крупные черные капли падают на песчаный пол арены, уходят, тают в песке, бык опускается на колени и тяжко заваливается на бок.
44 
