Особенно,... 
34 
У Уорда было много женщин, но ни одна не была девственницей. Его мысли кружились в безумном хороводе, он вспоминал каждый день со дня их знакомства, пытаясь найти хоть одно свидетельство ее неопытности. Она казалась такой уверенной и знающей, в конце концов, она работала в Голливуде, и он не представлял себе, как можно было остаться девственницей. Правда, она никогда не оставалась там на ночь, и ему, наверное, следовало сделать из этого выводы, но он не сделал, и она ничего ему не сказала. Уорд не знал, от чего бесится сильнее — от того, что он не догадался, или что она ничего не сказала.
Ана села и протянула к нему руку:
— Уорд…
Он вскочил.
— Нет! — выкрикнул он, не зная, против чего протестует.
Он быстро натянул трусы и брюки и пошел за рубашкой.
— Уорд! — в отчаянии воскликнула Ана. — Не уходи!
Господи, она и правда думала, что он уйдет, не поговорив с ней? Хорошего же мнения она была о нем!
Он надел рубашку и подошел к кровати. Ана встала на колени, все так же прижимая простыню к груди, и Уорд с трудом смог отвести от нее взгляд. Он сосредоточился на пуговицах рубашки, однако они упрямо выскальзывали из пальцев. Очевидно, сейчас его мозг мог обработать только один запрос зараз, и он бросил бесплодные попытки и посмотрел на нее.
— Почему ты ничего не сказала? — сдавленно спросил он.
Она моргнула, удивленная не то его вопросом, не то тем, что он еще здесь.
— О… — Казалось, слово вот-вот соскользнет с ее языка, но она упрямо удержала его. — О чем?
Значит, она хотела, чтобы он сам сказал это. Неужели она думает, что он не заметил? Хотя не заметил же он все признаки.
— О том, что ты девственница, — отчеканил Уорд.
Она вздернула подбородок, и ее голос прозвучал так же твердо, как его.
— Потому что это не важно.
Уорд провел рукой по волосам, глубоко вдохнул и постарался говорить как можно спокойнее:
— Ты была девственницей. До меня у тебя никого не было. Никогда. Это очень важно.
Он внимательно наблюдал за ее лицом, пока говорил, и видел, как неуверенность сменяется сомнением, потом упрямством, он даже заметил слезы, которые она поспешно сморгнула.
— Боже, Ана, мне…
— Не смей говорить, что тебе жаль! — приказала она, слезая с кровати и заворачиваясь в простыню.
Не дав ему возможности ответить, Ана бросилась в ванную и захлопнула дверь у Уорда перед носом. Оставшись один, он огляделся. Все в комнате напоминало Ану. Мебель веселой расцветки, кремовые обои с яркими кляксами — все говорило о том, что хозяйка комнаты человек яркий, целеустремленный, цельный и глубокий, причем цельность зиждилась на простоте. Уорд подошел к двери ванной и постучал:
— Давай, Ана, выходи!
Нет ответа.
— Ну же, нам надо поговорить.
Снова молчание.
— Я не уйду, пока мы не поговорим.
Проклятая дверь так и просила, чтобы ее выломали, но Уорд хотел только извиниться, хотя Ана и запретила. Ему правда было жаль, но не того, что он переспал с ней, и не того, что она была девственницей, — на самом деле ему это даже нравилось: одна мысль, что она могла быть с кем-то еще, сводила его с ума. Он просто хотел… Уорд рухнул на край кровати, понимая, чего он действительно хотел.
Он хотел, чтобы для нее это было важно. С тех пор как умерла Кара, Уорд ни с кем по-настоящему не занимался любовью — до этой ночи. Ана была первой женщиной после Кары, о которой Уорду хотелось заботиться, которая будила в нем уснувшие чувства. И он был рад этому. Смерть Кары обрушилась на него со страшной силой, но еще страшнее было то, что после того, как ей поставили диагноз, она стала отдаляться от мужа, отдавая всю себя благотворительности, ничего не оставляя для него. Разумеется, он не жаловался, сначала думал, что она просто боится не успеть закончить начатое, и только когда она уже умирала, он понял, почему она отталкивала его от себя. Она влюбилась в рок-звезду, а замуж вышла за простого человека и не хотела проводить свои последние дни рядом с самым большим в ее жизни разочарованием. Она ничего такого не говорила, но он чувствовал, что рядом с ними словно был кто-то еще, даже когда они оставались одни. Она уже не вставала, но продолжала говорить с ним только о своей благотворительной работе. Поэтому Уорд и организовал свой фонд — он разочаровал ее при жизни, но ее последнее желание он выполнит.
Любовь всей его жизни оттолкнула его, а теперь он впутался в отношения с еще одной упрямой женщиной, не желающей впускать его в свое сердце. Он снова оказался в положении, которого поклялся избегать. Он так много времени и сил потратил, защищая Ану от самого себя, что забыл, что ему самому может понадобиться защита. Он медленно, но верно влюблялся в нее и совершенно не представлял, что она чувствует к нему. И что он мог сказать ей? «Я хотел, чтобы это стало важно для тебя»? «Я ждал так долго, потому что хотел что-то значить для тебя»? Да уж, слова настоящего взрослого мужчины. Услышав что-то подобное, Ана со всех ног помчится к двери, если, конечно, она уже не спешит убраться подальше.
34 
