Особенно,... 
122 
– А еще я люблю тебя за то, что ты полюбила меня, - продолжал он почти шепотом. - Не мистера Бриджертона, не Номер два, а меня, Бенедикта.
Софи коснулась его щеки.
– Ты самый прекрасный человек из всех, кого я знаю. Я обожаю твоих родных, но люблю тебя.
И Бенедикт не выдержал. Он схватил Софи в объятия и прижал к груди. Ему необходимо было убедиться, что она здесь, с ним, и что всегда будет рядом до тех пор, пока смерть не разлучит их. Странно, но у него было лишь это желание - держать ее в своих объятиях.
Конечно, он хотел ее. Он всегда ее хотел. Но в данную минуту страсть куда-то отступила. Сейчас ему необходимо было лишь вдыхать ее запах, чувствовать ее рядом с собой.
Как же ему спокойно рядом с ней! Не нужно ни о чем говорить, не нужно ничего обсуждать. Просто сидеть рядом - большего счастья и не придумать.
Бенедикт зарылся лицом в ее волосы, вдыхая ее запах… запах…
О Господи! Он рывком вскинул голову.
– Ты не хотела бы принять ванну?
Щеки Софи мгновенно стали пунцовыми.
– О Боже! - глухо простонала она, закрыв рот рукой. - В тюрьме стояла такая вонь, а мне пришлось спать на полу, и…
– Не нужно ничего объяснять, - перебил ее Бенедикт.
– Но…
– Прошу тебя! - У него было такое чувство, что если он услышит об этой тюрьме еще слово, то кого-нибудь убьет. Ему невыносимо больно было оттого, что Софи пришлось пережить такой позор. - Мне кажется, - продолжал он, и губы его впервые тронула легкая улыбка, - что ты непременно должна принять ванну.
– Хорошо. - Софи кивнула и встала. - Я сейчас же пойду в дом твоей мамы и…
– Здесь.
– Здесь?
Улыбка Бенедикта стала шире.
– Здесь.
– Но мы же сказали твоей маме…
– Что будем дома к девяти.
– По-моему, она сказала - к семи.
– Вот как? Странно, мне послышалось - к девяти.
– Бенедикт…
Взяв Софи за руку, Бенедикт потянул ее к двери.
– Знаешь, семь и девять звучат ужасно похоже.
– Бенедикт…
– А семь и одиннадцать - еще больше.
– Бенедикт!
У двери он выпустил ее руку из своей.
– Стой здесь.
– Что ты задумал?
– Не шевелись, - проговорил он, коснувшись пальцем кончика носа Софи.
Софи беспомощно смотрела, как он выскользнул в холл. Но через пару минут Бенедикт вернулся.
– Куда ты ходил? - спросила Софи.
– Распорядиться насчет ванны.
– Но…
В глазах Бенедикта вспыхнули озорные искорки.
– На двоих.
Софи тихонько ахнула.
Бенедикт наклонился к ней.
– По счастью, вода уже согрелась.
– Согрелась? - пролепетала Софи. Бенедикт кивнул.
– Потребуется всего несколько минут, чтобы наполнить ванну.
– Но уже почти семь часов! - воскликнула Софи.
– Ну и что? Тебе разрешили остаться у меня до двенадцати.
– Бенедикт!
Бенедикт притянул ее к себе.
– Ты же хочешь остаться.
– Я этого не говорила.
– Тебе и не нужно было этого говорить. Если бы ты не хотела остаться, ты нашла бы другие слова, а не только "Бенедикт!".
Софи поневоле улыбнулась. Так похоже он ее передразнил.
– Или я ошибаюсь? - ухмыльнулся Бенедикт. Софи отвернулась, но Бенедикт успел заметить, что она улыбнулась.
– Думаю, что нет, - пробормотал он и, открыв дверь, кивнул головой в сторону лестницы. - Пошли со мной. И она пошла.
К величайшему удивлению Софи, Бенедикт вышел из комнаты, когда она раздевалась, готовясь принять ванну. Стягивая через голову платье, она задержала дыхание. Бенедикт был прав: от нее и в самом деле дурно пахло.
Горничная сдобрила воду ароматным маслом и пахучим мылом, и поверхность воды покрылась пеной, в которой лопались пузырьки. Сбросив в себя одежду, Софи проверила ногой воду, над которой курился пар, и быстренько влезла в ванну.
О Господи, какое же это блаженство! Трудно было поверить, что она всего два дня назад принимала ванну. Одна ночь в тюрьме - и такое ощущение, будто не мылась целый год.
Софи попыталась выбросить посторонние мысли из головы, чтобы полнее насладиться прелестью момента, но трудно наслаждаться чем-то, когда тебя гложет беспокойство. А именно это с ней сейчас и происходило. Она могла бы отказаться от предложения Бенедикта, и он в конце концов сдался бы и отвез ее обратно в Бриджертон-Хаус.
Но она решила остаться. И уже по дороге в эту комнату поняла, что хочет остаться. Она так долго шла к этому моменту, что уже не могла заставить себя ни отказаться от него, ни перенести его на более позднее время, даже на завтрашнее утро, когда Бенедикт непременно явился бы к леди Бриджертон на завтрак.
122 
