48 
— Не волнуйся о деньгах, — успокоила его Джорджи. — Если на нашем телевизоре будет много-много каналов, этого будет достаточно.
— Но ты заслуживаешь всего самого лучшего. И теперь мне есть за что бороться.
Только сейчас он понял, что все годы ждал именно этого момента. Все годы, полные метаний и поисков, растаяли как дым, теперь только это имело значение.
— Ради нас? — уточнила Джорджи.
— Да, ради вас обеих.
— Значит, я могу сказать девочкам в школе…
— Можешь сказать им, что скоро будешь подружкой невесты.
Алекси улыбался, глядя на Кейт, и она не могла не ответить ему улыбкой.
— А ты не должен сначала попросить моей руки?
— А разве ты собираешься мне отказать?
Кейт посмотрела на Алекси, потом на Джорджи, а потом заглянула в собственное сердце и поняла, что никогда бы не посмела отказаться от такого удивительного подарка судьбы. Конечно, она сказала «да».
— Я люблю тебя.
Он сказал ей эти слова в первый раз, и сделал это при Джорджи, и Кейт знала, что он говорит правду. Он мог скрывать свои эмоции, лгать себе, мог отталкивать ее, причинять ей боль, но он всегда заботился о Джорджи, в роддоме, в школе. Он всегда спрашивал, все ли с ней в порядке, не случилась ли какая-то беда, и он никогда бы не смог подвести или обмануть ее.
— Ух ты! — воскликнула Джорджи, наблюдая за их страстным поцелуем.
— Это момент, когда хорошим маленьким девочкам пора пойти в свою комнату и немного там поиграть, — сказал Алекси, быстро осваиваясь в новой роли отца.
— Но я и так в своей комнате, — заметила Джорджи.
И она была права, так что они поспешили перебраться в его комнату.
— В нашу комнату, — поправил Алекси Кейт, выслушав ее предложение. — Я поговорю с Захаром. Когда я отдавал ему компанию, я думал только о себе, а теперь мне нужно заботиться о вас.
— У нас и так есть все, что нам нужно, — улыбнулась Кейт. — Я никогда так не гордилась тобой так, как тогда, когда ты передал компанию Захару, ведь он твой брат.
Алекси с улыбкой смотрел на женщину, которая скоро должна была стать его женой. Наконец-то ему было кому доверять.
— А ты будешь со мной, когда я сообщу новость матери?
— Я всегда буду с тобой.
* * *
— Не уверена, что у нас хватит шелка, чтобы сшить на нее платье.
Слезы Нины, полившиеся из ее глаз, когда на следующий день она узнала новость, быстро высохли и сменились уже привычными едкими комментариями. Начиналась подготовка к свадьбе года.
— И Йозеф, как твой брат-близнец, должен быть твоим шафером!
— Я люблю Йозефа, но я уже все с ним обсудил, и мы оба решили, что шафером должен быть Захар. — Алекси был бледен и напряжен, настал момент сказать матери правду.
— Захар? — Нина нахмурила тонкие брови. — Почему именно он, вы же едва знакомы! Он даже не твой коллега.
— А я думал, он твой новый лучший друг, — усмехнулся Алекси.
— Он помогает мне с благотворительностью. Это всего лишь бизнес, Алекси.
— Ты правда думала, что нравишься ему? Ты правда думала, что он действует на благо Дома Коловски? Какая же ты дура!
— Как ты смеешь говорить со мной подобным образом? Я твоя мать!
— А Захар твой сын!
Кейт никогда не думала, что может испытывать сочувствие к этой холодной, жестокой женщине, которая могла бездействовать, когда избивали ее малыша, которая бросила двоих других детей, свою плоть и кровь, в приютах, из-за которой Алекси пришлось страдать от боли, отказываясь от обезболивающих, которая унижала ее при каждой удобной возможности. Но, глядя на то, как бледнеет ее искусно накрашенное лицо, руки начинают дрожать, а ноги подкашиваются, она не могла не пожалеть ее.
— Риминик. — Нина выдохнула это роковое имя так, словно каждый день повторяла его про себя.
— Помнишь слова Захара на благотворительном балу о его детстве? — Алекси был беспощаден. — Помнишь, как ему приходилось торговать своим телом, чтобы не умереть от голода? Помнишь, что твоему сыну приходилось красть, просить подаяние…
— Хватит! Остановись, Алекси! — Кейт взяла Алекси за руку, пытаясь успокоить его. — Она услышала достаточно.
— Она не может вынести моих слов, а Захар пережил все это!
— Прости меня! — закричала Нина, и по ее щекам потекли слезы. — Прости меня, Алекси!
— Не у меня ты должна просить прощения, а у моего брата. У своего сына.
48 
