102 
Зу вздрогнула, как от удара, но тут же изобразила на лице раболепную улыбку.
— А теперь ступай.
— Джебаль, — вкрадчиво сказала она, — позволь мне задать еще один вопрос.
— Ну?
— Ты заметил, что Зохара неравнодушна к этим новым американским пленникам?
Джебаль развернулся на каблуках. Зу слащаво улыбалась.
— Видел бы ты ее лицо и слышал бы ее крик, когда твой отец приговорил к смерти их красавчика капитана — кажется, он такой длинный, как минарет, и его зовут Блэкуэлл?
Джебаль остолбенел.
— О, конечно, это только оттого, что он ее земляк, а она такая бескорыстная, добрая душа, я уверена, что это просто жалость, и не более…
Джебаль молчал. Зу отважилась поднять глаза.
— Разве что они были знакомы до того, как попали в плен, может, они были друзьями там, в Америке…
— Америка — очень большая страна, — неуверенно возразил Джебаль. — Вряд ли такое возможно.
— Наверное, ты прав, — двусмысленно улыбнулась Зу. — Что ж, мой господин, я с нетерпением буду ждать, когда ты меня позовешь. Доброй ночи!
Джебаль ничего не ответил.
Зу стояла в своей спальне, повернувшись спиной к распахнутому настежь окну. Светила полная луна. Тяжелые груди темноокой красавицы были хорошо видны в вырезе жилета.
Вот дверь в спальню неслышно открылась, и вошел мужчина. На миг он остановился, молча глядя на Зу, стоявшую в потоке лунного света.
Она больше не в силах была ждать. И словно со стороны наблюдала, как нетерпеливо качнулись ее бедра, а в горле возник низкий стон.
И он откликнулся. С быстротой молнии он оказался рядом, жадно просунул руку между ее бедер. Властные губы припали к ее губам в грубом, до боли, поцелуе. Зу сквозь тонкий шелк шаровар обхватила мгновенно налившуюся страстью плоть.
Внезапно он отстранился, и их взгляды встретились. Темные очи отвечали на взгляд голубых глаз. И только потом, блеснув белозубой хищной улыбкой, он наклонился и взял в рот ее сосок. Зу принялась молиться Аллаху.
Он швырнул ее на кровать, нетерпеливо сорвал прозрачные шаровары с пышных ягодиц и погрузил пальцы во влажную горячую плоть. Зу выгнулась всем телом, стараясь не кричать. Для верности он грубо зажал ей рот свободной рукой.
Он покусывал сосок до тех пор, пока она не содрогнулась от первой волны наслаждения, и сильным рывком перевернул любовницу на живот. Зу захныкала, жадными глотками хватая воздух. Мигом распустив завязку на шароварах, он процедил:
— Весь день думал о том, как я буду с тобой!
— Да, пожалуйста, да, — стонала Зу, стоя на четвереньках.
О, он был огромным — больше даже, чем у Масы, и снова и снова вонзался в нее на всю глубину. Зу вскрикнула — от боли и наслаждения.
Он приподнялся и сел, усадив ее спиною к себе на колени, и продолжал бешеную скачку, умело лаская ее руками. Зу завывала от нараставшего возбуждения. Он снова опрокинул ее ничком и безжалостно овладел ею, думая только о собственном удовольствии. Наконец он застыл — и расслабленно рухнул на нее, нисколько не опасаясь, что может переломать любовнице кости.
Он сделал с ней то, что хотел, и чувствовал себя отлично.
— Мне было больно, — шепнула Зу.
— И тебе это нравится.
— Да, — призналась она.
Он откатился в сторону и растянулся на кровати.
Зу подползла поближе и стала жадно лизать его плоть. Он зажмурился со вздохом наслаждения. В тишине было слышно только чмоканье Зу.
Потом наверху была Зу. Он ласкал ее, а она неистово опускалась на него, заставляя погружаться в себя все глубже и глубже, глядя куда-то невидящими глазами. Он хищно осклабился, дотронулся пальцами до самых интимных мест — и внимательно наблюдал, как она бьется в судорогах от наслаждения.
Тогда он уложил ее на спину, а сам встал на колени возле ее головы. Зу еще шире распахнула глаза, когда любовник принялся водить по опухшим, исцелованным до крови губам шелковистым концом своей плоти. Довольно улыбнулся, когда она послушно раздвинула губы, и тут же погрузился ей в рот.
— О Господи, — вырвалось у него. — Господи Иисусе!
И уже через несколько мгновений он, схватив ее за голову, зарычал. Горячая струя семени оросила ей горло. Задыхаясь, он рухнул на кровать. Зу уселась рядом, нагая, жадно облизываясь. Он лениво приоткрыл глаза и спросил:
— Интересно, получала бы ты хотя бы половину такого удовольствия, если бы не боялась до смерти зачать ребенка не от Джебаля?
— А как по-твоему? — двусмысленно улыбнулась она.
102 
