Последние отзывы

  59  

– …Ты знаешь, я где-то читал, что настоящая любовь, когда приходит к человеку, первым делом чувствительность в нем обостряет до невероятных пределов, вроде как третий глаз открывает. И он видит и слышит только правду. За чем бы она ни пряталась. За лекарствами, например. Как ты там таблетку назвала, которой я был?

– Анальгин… – автоматически подсказала она. Потом встрепенулась: – Нет, погоди, о какой правде ты говоришь? Я все никак в толк не возьму…

– Да все ты понимаешь, Марина. Ты меня тоже любишь, я знаю.

– «Ты меня любишь, лепишь, творишь, малюешь…» – пропела она с нарочитой смешинкой в голосе, снова подняв лицо вверх. Интересно, отчего это липы начинают облетать с верхушек? Наверное, там листья самые красивые. Сочные, желтые. А может, ветру так легче.

Илья шагнул вперед, развернулся, встал перед ней как вкопанный. Долго смотрел в глаза, молчал. Хотел пробиться, наверное, через ее насмешливость открывшимся третьим глазом. Дурачок. Чего хочет? Чтобы она расплакалась, тоже про любовь заговорила? Ну, заговорит, а что толку…

– Нет. Ты ошибаешься, Илья, – покачала она медленно головой, – и третий глаз твой тоже ошибается. И вообще, не ходи больше за мной. Не надо. Ни к чему это все.

– Марин… А меня отец к себе в Австралию зовет… – будто не слыша ее, проговорил он медленно. – Пятнадцать лет уже там живет. Они с мамой когда разводились, так и договаривались, что я потом к нему уеду. Я и специальность потому такую выбирал – всеядную. Компьютерщики везде нужны.

– В Австралию, говоришь? Хм! – изо всех сил попыталась она изобразить из себя резвого красноармейца Сухова, но получилось у нее плохо. Смешок получился скорее Петрухин, невнятный и слабоватый. И жалкий. Потому и улыбнулась поспешно, даже слишком поспешно, махнула ладошкой, будто оправдываясь: – А ты поезжай! Поезжай, конечно! Австралия все-таки! Я рада за тебя…

– Ты опять сейчас врешь, Марин… Нисколько ты не рада. Я знаю, я вижу, как тебе плохо. Только ты трусишь, не разрешаешь себе принять правду. А по ночам в подушку плачешь. Ведь плачешь?

– Да сам ты плачешь! Чего тебе от меня надо, Илья? Что ты пристал ко мне с этой правдой? Какая тебе еще правда нужна? Раз собрался уезжать, вот и уезжай, и вся тут правда…

Она чуть дернула плечом, преувеличенно озабоченно глянула на часы, резко поднеся запястье к глазам. Потом таким же резким жестом закинула через плечо висящую на локте сумочку, быстро пошла вперед, просунув руки глубоко в карманы плаща. Серьезная деловая женщина, черт возьми. К тому же обремененная семейными заботами. В кои-то поры позволившая себе прогулку по осеннему бульвару. С чего ради время на пустые разговоры терять?

– Погоди, Марин… Куда ты бежишь? – бросился за ней Илья, пытаясь подстроиться под ее бодрый шаг.

– Я никуда не бегу. Я тороплюсь. У меня ужина дома нет. Сегодня Олег из командировки вернется.

– Постой, Марин! Мы же не поговорили…

– А про что мы будем говорить? Про Австралию? Про кенгуру? Про кроликов?

– При чем тут кролики?

– Говорят, их там великое множество развелось, как у нас воробьев. Будешь крольчатину есть, сплошной белок…

Она уже почти бежала, глухо стуча каблуками по плитам бульвара, по желтым листьям. Домой. Скорее. Еще не хватало расплакаться сейчас, уткнувшись ему в плечо. Не уезжай, ты мой голубчик.

– Да постой ты! Постой, Марина!

Он подхватил ее за локоть, остановил на бегу так резко, что она, не удержав равновесия, действительно ткнулась ему в плечо и тут же отстранилась, отпрыгнула, как резиновый мячик.

– Давай мой пакет. Мы уже пришли. Спасибо.

– Да я до подъезда донесу. Ты погоди… Я хотел тебе сказать – я же отменил свой отъезд… Совсем отменил. Я тогда еще решил, в июле, что не поеду. А потом… В общем, это долгая история. Отец меня понял, не стал уговаривать. Мать, правда, пошумела немного, но тоже приняла как факт.

– Хм… А отчего она пошумела? Она что, избавиться от тебя хотела?

– Нет. Она просто… Ну, переживает за меня… Она ж про тебя все знает, вот и боится…

– Ага. Боится, значит. Ну что ж, я бы на ее месте тоже боялась. Вдруг возьму и вцеплюсь в тебя, яки злобная пиявка? Выпью твою молодую кровушку? Хорошая у тебя мама, Илья.

– Да нет, ты не поняла… При чем тут ты? Она просто мать, она тоже хочет, чтобы у меня все сложилось по общепринятым правилам. Это нормально, наверное, что она так хочет. Но решаю-то я сам…

– А чего тут решать, Илья? Ничего и решать не надо. Все, пришли. Давай пакет.

  59