78 
Девицы выпучили на меня глаза, став похожими словно двойняшки.
Я взяла телефонную трубку и набрала номер Зои Артуровны.
– Зоя Артуровна, это Лора. Я беру того щенка, все-таки беру! Штука баксов – не деньги за такую собаку! Скажите, куда мне подъехать вечером?
– Лорочка, – расстроено протянула Зоя, и я поняла, что ничего хорошего она мне не скажет. – Лорочка, очень жаль, но вы опоздали! Вчера вечером продали последнего щеночка!
– Может, девочки еще остались? – прошептала я. – Девочки всегда остаются.
– Нет, – убитым голосом сказала Зоя. – Последнюю девочку вчера и забрали. Лорочка, а хотите тойчика, он очень мало кушает, мастиф – собака для очень состоятельных...
Я бросила трубку, на мокрый сценарий хлынули новые слезы. Жанна с Сорокиной синхронно опустили глаза, сделав вид, что читают свои экземпляры сценария.
Днем в коридоре мне повстречался плавный Андрон.
– Киселева, – с кислой миной сказал он, – верните костюм в гримерную. И босоножки.
Я с ужасом вспомнила, что жуткие перья с бубенчиками я оставила в Кириной спальне.
– Андрон Александрович, – взяв себя в руки, ответила я, – вы же в общих чертах знаете, что произошло. Не думаете же вы, что я всю ночь пробегала в бубенцах?! Костюм остался в спальне у Балашова. Спальня опечатана...
Вскользь глянув на мои кольца, Андрон кивнул и, не дослушав, пошел в свой кабинет, женственно виляя бедрами. По-моему, он точно не знает, как ему себя со мной вести. Пальму распорядился вынести, девок подселил, на совещание начальников отделов вряд ли теперь позовет, и внеурочный конвертик с деньгами мне больше не подсунут в бухгалтерии. Но откровенно хамить он мне не рискует. Хотя, чувствуется, очень хочет.
Я не в фаворе. Интересно, что наболтали в местных новостях? Жаль, что у меня сгорел телевизор. Навстречу мне прошел любвеобильный начальник отдела связи со СМИ, он заговорщицки подмигнул мне. Кажется, он не против поближе пообщаться с бывшей любовницей «самого Балашова».
Когда я зашла в буфет перекусить, все замолчали. Даже кассирша, забыв, что выбивает чек, замерла, приоткрыв плохо накрашенный рот. Мне начинало это надоедать. Решив поставить всех в неудобное положение, я раскланялась, словно вышла на сцену. Все отвернулись, попрятали глаза, кассирша вспомнила про чек, а я, как говорит Эля, « почувствовала себя полной дурочкой».
Заполнив поднос, я увидела Делю за самым дальним столиком. Из всех окружавших меня в агентстве людей, Деля казалась мне самой вменяемой и самой... порядочной, если, конечно, еще существует такой критерий оценки людей. Я направилась к ней. Деля меня не сразу заметила, она зачем-то нагнулась под стол, а когда разогнулась, то руки и блузка ее были ... в крови. От ужаса я открыла рот, но Деля быстро сказала:
– Не ори, Киселева, я не убита, и не ранена, я разлила томатный сок. – Она поставила на стол неустойчивый пластиковый стаканчик. – Неужели тебя можно еще чем-то напугать? – добавила она, улыбнувшись. Я сказала: «Еще как можно!» и обессилено рухнула на стул, громыхнув подносом.
– Ты, наверное, хотела что-то спросить? – зашептала Деля, разглядывая меня поверх стильных очочков. – Я побегу в туалет, отмоюсь, а ты пока пообедай. Потом ко мне в кабинет загляни на кофеек, почирикаем.
Я кивнула.
Я кивнула и стала жевать безвкусную котлету. Деля умчалась, как торпеда, ловко перебирая точеными ногами на огромных каблуках. Только настоящая женщина может так носиться на шпильках, высотой ... с указку.
К Деле я попала только к вечеру. Весь день я носилась с подносами на презентации в унизительном кружевном передничке величиной с носовой платок. На подносах красовались фужеры с шампанским и шоколадные конфеты. Любители любой халявы – журналисты, опустошали подносы так стремительно, что я не успевала далеко отойти от кухни-подсобки, поэтому я не очень устала. Сорокиной и Жанне достались более почетные роли, они бегали по залу с микрофонами, услужливо подсовывая их тем, кто хотел задать представителям кампании вопросы. Да, я не в фаворе. Хоть и в бриллиантах. Балашов не позвонил мне ни на домашний, ни на работу. Впрочем, с чего я взяла, что он должен мне позвонить? С деньгами или без – он человек другого масштаба, он мне не по зубам.
* * *
Вечером, Деля, сидя за рабочим столом, пилила безупречные ногти.
– Деля, – сказала я, усаживаясь напротив, – скажи, отчего я впала в немилость, ты все всегда знаешь, а я ничего не понимаю!
78 
