144 
Колиньи подошел к кровати и поцеловал мне руку. Борода у него была мягкой.
— Madame la Reine. — Он стал очень серьезным. — Только великая мать могла вырастить великих сыновей. Пусть Господь дарует вам и герцогу быстрое выздоровление.
Затем Колиньи перевел взгляд на моего старшего сына.
— Ваше величество, мне бы очень хотелось, чтобы наши переговоры велись с глазу на глаз. Надеюсь пообщаться с вами как мужчина с мужчиной.
— Будучи мудрым правителем, — осторожно вмешался Эдуард, — мой брат всегда прислушивается к совету нашей матери. Она сыграла важную роль в достижении мира.
И снова Колиньи обратился к Карлу:
— Если пожелаете назначить свою мать в качестве своего представителя, я побеседую с ней. Это зависит от вас, ваше величество.
Карл просиял.
— Сегодня мы с вами будем обедать в приватной обстановке. Там все и обсудим. — Он похлопал по креслу рядом с собой. — Садитесь, давайте выпьем.
Король щелкнул пальцами, и горничная поспешно налила в кубок вина.
— Это большая честь, ваше величество, — отозвался адмирал. — Но полагаю, что вино помешает мне достойно служить Богу и моему королю.
В словах адмирала сквозила гордость, они должны были создать у нас представление о Колиньи как о человеке скромном и честном, а потому я почувствовала, что совсем ему не доверяю. Он занял место подле Карла. Тот схватил его за руку.
— Ну уж нет, mon père,[27] мы вас так просто не отпустим, — пошутил Карл и рассмеялся собственному остроумию.
Колиньи тоже заулыбался, без всякого, впрочем, беспокойства, которое могло бы появиться у менее уверенного в себе человека. Мы поболтали о его путешествии, о красоте долины Луары и о его новой молодой жене.
Через четверть часа Колиньи стал закадычным другом короля. Они ушли вместе. Карлу не терпелось показать адмиралу дворец. Мы с Эдуардом смотрели им вслед.
— Будут неприятности, — заключил Эдуард, как только они скрылись.
— Судя по всему, я сделала ужасную ошибку, пригласив его к нам, — призналась я.
Как только мы с Эдуардом выздоровели, тотчас устроили официальный прием в честь Колиньи. Позвали триста герцогов, кардиналов и послов. Карлу все эти хлопоты очень нравились.
Празднества начались незадолго до сумерек. Огромную винтовую лестницу, ведущую во двор, украсили серебряной парчой и позолоченными листьями. Гости глядели сверху на молодых женщин в прозрачных одеждах, которые, помахивая большими веерами, образовали кружок и соединили кончики пышных вееров в одно целое. Затем опустили веера, и в центре круга на раскрашенном под раковину деревянном возвышении появилась Венера.
Нимфы разошлись по сторонам, Венера исполнила короткий танец, и на сцену поднялся Марс в белой тоге и красном плаще — Линероль, любовник Эдуарда. Размахивая мечом, он преследовал испуганную Венеру. В заключение он ее поймал, Венера его поцеловала, и под аплодисменты зрителей пара направилась во дворец.
Торжество переместилось туда. С потолка струился шелк. Время от времени нимфы шевелили ткань, создавая впечатление волнующегося моря. Затем торжественно объявили выход короля, семьи и почетного гостя.
Мы прошествовали в зал. Манеры Колиньи были великолепны, а одежда опять же не впечатляла. На этот раз дублет на нем был новый, из черного шелка, но никаких модных оборок, лишь простой белый воротник. Это была блестящая стратегия: Колиньи сразу выделялся на фоне атласа, бархата и драгоценностей. Он преклонил колено перед троном Карла, но вместо протянутой его величеством руки поцеловал его туфлю.
Такая демонстрация преданности умилила не только враждебно настроенных католиков, но и Карла. Улыбаясь, он поднял Колиньи и расцеловал в щеки.
— Мы убеждены в верности и добрых намерениях адмирала Колиньи, — объявил король и обнял гугенота за плечи. — Мы любим его как друга и верного подданного. Тот, кто поднимет на него руку, поднимет ее против нас.
Колиньи поклонился герцогу Анжуйскому. Ради приема почетного гостя Эдуард надел унизанный жемчугом дублет из розового дамаста и огромный пышный воротник из алого кружева. На белой собачке была попона из такого же кружева. К моему изумлению, Эдуард взял адмирала за руки и поцеловал его в губы, словно кровный родственник. Только очень внимательный наблюдатель заметил бы, что Колиньи пытался избежать его хватки.
144 
