101 
Когда мадам Гонди вложила мне в руку конверт из Рима, я с волнением сломала восковую печать. Внутри находилось адресованное мне письмо, а также второе запечатанное письмо, сложенное трижды, предназначенное для короля.
Ваше величество, высокоуважаемая донна Катерина!
Прошу простить за то, что обращаюсь к Вам, а не прямо к Вашему супругу. Я слышал, что его величество не расположен обращать внимания на советы астрологов, поэтому прибегаю к Вашей помощи, поскольку мне известно, что Вы весьма искушены в астрологии и сочувствуете ее исповедникам.
Я сделал расчет движения звезд Вашего супруга на следующие несколько лет. В результате пришел к выводу, что короля Генриха необходимо предупредить. В определенное время и в определенных ситуациях ему следует быть чрезвычайно осторожным.
Опасность, грозящая его величеству, очень велика. Осмелюсь обратиться к Вам, Ваше величество, донна Катерина, с просьбой: передайте вложенное письмо Вашему супругу. Постарайтесь использовать Ваше влияние и последовать совету, изложенному в том письме.
Соблазн сломать печать на втором письме и прочесть его был невероятно велик, однако я отложила его в сторону и дождалась, когда Генрих придет ко мне поговорить о прошедшем дне.
Вместо приветствия я подала ему запечатанную бумагу.
— Письмо из Рима. От Луки Гуаричо.
— Я его знаю? — спросил муж, устало опускаясь в кресло.
Целый день он провел в своем кабинете: обсуждал планы готовящейся войны сначала со своим преданным старым другом Монморанси, затем с Франсуа де Гизом. Два советника были настолько непримиримы друг к другу, что Генрих не мог встречаться с ними одновременно, поскольку дискуссия тотчас переросла бы в ссору.
— Знаменитый астролог, — пояснила я. — Это он сказал, что мой дядя Джованни станет Папой.
— А, — небрежно отозвался муж. — С этими сказками насчет судьбы ознакомлюсь позже. Замучился сегодня от серьезных дел.
— Ну пожалуйста!
Генрих посмотрел на меня, слегка удивившись непреднамеренно резкому тону моего голоса.
— Пожалуйста, — повторила я уже мягче, — хотя бы взгляни на него.
— Катрин, ты слишком увлекаешься подобными вещами.
— Господин Гуаричо и мне написал. — Я вплотную придвинула стул к мужу. — Он что-то нашел в твоих звездах и пытается предупредить тебя.
— О чем?
— Он мне не сообщил.
— Ну так и быть, прочту, — вздохнул Генрих.
Он открыл конверт и забегал глазами по строчкам, все больше хмуря брови.
— Ничего особенного, — наконец заключил он. — Астролог советует не участвовать в дуэлях, а против сражений не возражает, так что война не представляет угрозы.
Генрих сложил письмо и сунул за пояс.
Даже королеве не пристало вмешиваться в личные дела короля, но мне было не удержаться.
— Прошу, Генрих, я должна знать, что он там пишет.
— Только взгляните в это испуганное лицо, — усмехнулся муж. — Ты беспокоишься по пустякам. Как можно верить в такие фантазии?
— Генрих, астрология — это как медицина. Возможность помогать страждущим — подарок Господа. Доказательства я видела лично.
Он фыркнул.
— Тебя баламутит твой больной колдун, который следует за тобой, словно привидение. Почему ты окружаешь себя такими людьми? В нем нет ничего от Бога. Такое впечатление, что он ежедневно беседует с дьяволом.
— Господин Руджиери спас меня во Флоренции от смерти! — горячо заявила я. — Он дал мне талисман, без которого я бы не выжила.
— Прекрасно бы выжила, — возразил Генрих. — Этот человек забивает тебе голову всякими глупостями. Я его выгоню.
Французские двери на балкон были закрыты, на улице потемнело; я уставилась на какую-то отдаленную точку.
— Когда я была ребенком, — спокойно произнесла я, — перед тем как повстанцы взяли меня в плен, Руджиери подарил мне оберег. — Генрих попытался прервать меня, но я упреждающе подняла руку. — Он предвидел, что я никогда не буду править Флоренцией, а еще, что я перееду в другую страну и выйду замуж за короля.
Я умолчала о том, что Руджиери вызвал дух моей покойной матери и это окончательно убедило меня. Умолчала и о предсказании матери: о том, что меня спасет Сильвестро. Генрих слушал, уголок его рта приподнялся в плохо скрытой скептической усмешке.
— Он также обсуждал со мной мои ночные кошмары, — продолжала я. — Мне снилось, что ты лежишь, истекая кровью, и говоришь со мной по-французски, хотя тогда я не понимала этот язык. Я должна была спасти тебя, но не представляла как. В день нашей первой встречи я тебя узнала, потому что ты много раз являлся мне во сне.
101 
