Особенно,... 
42 
— Господи. Это маленькое представление будут обсуждать в бараке еще несколько лет, — пробормотал Бен странно напряженным голосом.
— В смысле? — спросила она, одернув подол и обратив внимание на ленточку. Она умело оторвала от нее нитку. — А, ты имеешь в виду то, что я показала свою ногу. — Голос ее сочился сарказмом. — Небо, я забыла, что моя скромность гораздо важнее помощи раненому человеку. Такое неподобающее леди поведение, но я ведь не шокировала Вас, мистер Хантер. — Ее насмешливая улыбка померкла, когда она увидела выражение его лица. Пожалуй, он выглядел так, словно она только что совершила что-то ужасно неприличное, что-то, что действительно шокировало его.
Конечно же, ее мелькнувшая нога не могла произвести такое впечатление на мужчину. Они с подружками ходили по улицам Санрайза в юбках до колена и иногда не удостаивались даже внимательного взгляда от проходящих мимо них мужчин.
Когда она протянула ему нож, его пальцы слегка обхватили рукоятку, и она почувствовала легкое потрясение, увидев их. У него были сильные руки человека, который тяжело работал. Но какими необычно чувственными они были. Руки убийцы. Покраснев, она оторвала от него глаза, и снова занялась ниткой, благодарная тому, что приехал Уоттс с упаковкой игл и парой ножниц. Она продела шелковую нить в самую чистую иглу и смочила все виски. Она осторожно проколола край разорванной плоти иглой с одной стороны, затем с другой, стягивая их аккуратным стежком.
— Ты можешь делать это побыстрее? — спросил Бен.
Она спокойно сделала второй стежок.
— Я могу сделать так, что шрам будет почти незаметным. Увидите, как он превратится в тонкую полоску.
— Ага, просто здорово. Но нам совсем не нужен красивый труп. Так что поторопитесь.
— Не стоит разыгрывать драму. Он не умрет, и тебе это известно. — Адди едва сдержалась, чтобы не сказать что-нибудь еще. Не время для споров, как бы заманчива ни была эта перспектива. Когда она завязала последний узелок, Бен последний раз вытер кровь со лба паренька. — Кухонная хирургия, — сказала Адди, с гордостью рассматривая свою работу. — Но даже доктор не сделал бы лучше.
— Сгодится, — ровным голосом ответил Бен.
Она опустила взгляд на лицо ковбоя, отбросив прядь спутанных волос, упавшую ему на висок.
— Кудрявые рыжие волосы. Готова поспорить, его за это вечно дразнят.
Бен, похоже, расслабился, его напряжение ослабло.
— Кто мог устоять?
— Да еще и веснушки. — Яркие золотистые веснушки, которые сохранились, несмотря на сильно загоревшую кожу. Лицо потерявшего сознание все еще не утратило детской округлости. Оно еще не огрубело, как у взрослого. Он казался таким уязвимым и одиноким, что сердце ее заныло от жалости.
— Розовая шелковая нить, — заметил Бен, и Адди немного нахмурилась.
— Надеюсь, это не будет его смущать.
— Нет, мэм. Он никогда не захочет избавиться от этих стежков. Ручаюсь, он станет целыми днями хвастать, откуда эта розовая шелковая нитка. — Его рот сардонически скривился. — Предмет зависти всего барака.
— Он не намного старше Кейда, — мягко сказала она. — Бедный мальчик.
Ей было жаль, что кому-то столь юному приходится так тяжело трудиться. Но эта жизнь была лучше, чем у многих других. По крайней мере, у этого мальчика есть шанс не утратить своей чистоты. А эти раны заживут. В больнице она ухаживала за ветеранами, у которых тоже когда-то были молодые лица и чистые сердца. Они вернулись с войны искалеченными, ослепшими, ожесточенными. Она тоже разделяла их горечь из сочувствия и из-за пустоты ее собственной жизни. Но это было в будущем, напомнила она себе. Ничего этого еще не случилось. Те ветераны еще даже не родились. Войны не было.
Смотря на мальчика, она не знала, что ее глаза потемнели от одиночества, выражение лица исполнилось сострадания. Бен замер от удивления, у него перехватило дыхание. Аделина Уорнер всегда была красивой девушкой, с чересчур сильным характером и чересчур холодным сердцем. Дерзкая, эгоистичная, острая на язык девушка, каких следовало избегать. Но сейчас ее лицо было мягким и трогательным, каким никогда не бывало раньше. Что произошло, что сделало ее такой ранимой? Какое волшебство придало эту сбивающую с толку нежность ее лицу? Неужели она была в ней всегда? Неужели он только начал замечать то, что все остальные увидели давно?
Рассел стал за спиной Адди, разглядывая дело ее рук. Он казался смущенным тем, что она сделала.
42 
