115 
– Насколько я понял, вы недавно сюда переехали? Здесь очень мило. Зеленый район, воздух, природа и все такое прочее. И квартира уютная.
Он оглядел веселыми глазами мебель, выцветшие обои в цветочек, светильник с трещинкой.
– У нас с мужем была большая квартира почти в центре, – ответила хозяйка. – Но после гибели Лены её отец не вылезает из больниц. Он перенес инсульт, получил инвалидность, нерабочую группу. Пришлось уйти с хорошей должности. Он очень переживал. Лена наш единственный ребенок, поздний ребенок. Скажите, у вас есть дети?
– К сожалению, у нас с женой детей нет, – честно ответил Климов.
– Тогда вам трудно понять мое горе. Я, как и муж, с тех пор все болею. Мы вынуждены были продать хорошую квартиру. Переехали сюда. Лекарства дорогие, приходится нанимать сиделку. И гранитный памятник для дочери обошелся вдвое дороже, чем нам обещали. Но на такие вещи денег не жалко.
Волнуясь, Меркина перекладывала из ладони в ладонь бумажный шарик.
Климов кивнул, он старался казаться уверенным в себе, солидным работником прокуратуры, но получалось не слишком убедительно.
– Как вы знаете, убийца вашей дочери был осужден и сейчас отбывает срок в колонии строгого режима, – сказал он. – Дело было списано в архив, так как преступление раскрыто и убийца понес наказание. Но кое-какие вопросы все равно остаются. Я не имею права раскрыть подробности, это тайна следствия. Но в деле есть белые пятна. В частности, совершенно не отражена личность потерпевшей. То есть вашей дочери. И, главное, у нас возникло подозрение, что у преступника был сообщник.
Слова Климова не вызвали никакой реакции, даже далекий тусклый огонек любопытства не вспыхнул в глазах женщины. Глаза оставались тусклыми, совершенно мертвыми. Меркина сказала:
– Если вам интересно знать мое мнение, то я выскажу его. Я никогда не верила, что Леночку убил какой-то случайный знакомый. С чего бы вдруг? Я и теперь не могу понять, как это Лена добровольно пошла в гостиничный номер с посторонним мужчиной. Впрочем, когда шло следствие, моего мнения никто не спрашивал. Один раз следователь повесткой вызвал меня к себе. Мы разговаривали минут двадцать. На общие темы. Вот и все. С тех пор я не верю в справедливость. Я убеждена, что убийцы Лены ушли от наказания. Они на свободе.
Климов вглядывался в лицо женщины, силясь найти сходство с чертами погибшей девушки. Но сходство, если оно и было в прежние времена, теперь начисто стерло горе и болезни.
– Расскажите мне о вашей дочери, – попросил он.
– Лена была умной девушкой, совсем не легкомысленной, – сказал Меркина. – С отличием окончила школу. Тем летом перешла на третий курс финансового института. Училась… Старалась… Она не красавица. У неё было мало друзей. Ну, что тут рассказывать? Она была хорошей девочкой.
– Она поддерживала отношения с молодым человеком?
– Не то чтобы молодым, – поморщилась Меркина. – Эдик намного старше Лены. На мой взгляд, он ей не пара. Официант, человек ограниченный, нравственно тупой и повернутый на деньгах. Но Лена, как мне понимаю, испытывала к нему серьезное чувство. Природу которого я не могу объяснить.
Климов расстегнул папку, вытащил три фотографии официанта Балагуева, протянул их Меркиной.
– Этот Эдик?
– Да, этот, – вздохнула Людмила Яковлевна. – На похороны он даже не пришел. После гибели Лены вообще ни разу не появился, даже не позвонил.
– Если бы вы узнали, что Балагуев замешен в убийстве, то очень удивились?
– Не знаю, – покачал головой Меркина.
Климов засунул карточки в папку, попросил Меркину показать фотографии дочери. Опираясь на палку, хозяйка поднялась, открыла ящик секретера, достала большой целлофановый пакет, полный фотографий. Климов стал перебирать снимки, складывая их на журнальный столик в аккуратную стопку. Детство, школьные годы, дворовые знакомства, институтские девчонки…
Климов отложил в сторону портретный снимок Лены, видимо, сделанный незадолго до её гибели.
– Разрешите мне взять это? – попросил он. – Фотография может очень пригодиться.
– Возьмите, – кивнула мать. – У меня остался негатив. Значит, вы считаете, что Эдик как-то замешан в убийстве?
Климов неопределенно пожал плечами, мол, ещё рано делать выводы, но чего в жизни не бывает.
– Я понимаю, дочь уже не вернешь, – сказал Климов. – Но скажите вот что. Это очень важно лично для меня.
Меркина нагнулась, даже ухо вперед выставила.
115 
