54 
– Тогда и я с тобой.
– Тебе незачем со мной ехать.
– Нет, есть зачем. Эта я отпустила к ним Камиллу, и, если что-нибудь случится, я просто обязана там быть.
– Но, Юджиния…
– Не отговаривай меня, Огаст. Если ты не позволишь мне поехать вместе с тобой, я возьму карету и отправлюсь вслед.
Похоже, Огаста поразила храбрость жены. Он решил не тратить время на спор с ней.
– Ладно, – проворчал он и крикнул слуге, что передумал: не надо коня, пусть запрягает карету. – Но разговаривать с ними буду я сам. Смотри не вмешивайся.
– Да, дорогой.
Но Юджиния непременно вмешается, если ее муж будет вести себя как последний болван. А о последствиях она подумает позже.
Камилла старалась не смотреть Саймону в глаза. Не нужно было его дразнить. То, что она упомянула имя дяди Жака, привело его в ярость. Она всего-навсего хотела прозрачно намекнуть Саймону, что не оставит его в покое, пока он не выполнит данного ей обещания. Камилла вспомнила, как смотрела Дезире на подарок ненавистного месье Мишеля, и еще больше укрепилась в своем решении.
Однако ей все-таки не стоило рисковать расположением Саймона и при генерале заводить разговор о дяде Жаке. Она не подумала, что генерала это так заинтересует. Почему он постоянно кидает на Саймона взгляды украдкой, будто хочет ему что-то сказать? Неужели генералу известно о сговоре Саймона? Неужели из-за нее у Саймона будут серьезные неприятности?
Камиллу начало подташнивать. Хотя она и не одобряла поступка Саймона, ей все же не хотелось, чтобы он попал в беду.
Когда десерт был съеден, генерал откинулся на спинку стула и улыбнулся своей жене:
– Поздравляю тебя, любимая: обед, как всегда, превосходен. И кухарке тоже передай мои комплименты.
Миссис Уилкинсон улыбнулась в ответ:
– Спасибо, Джеймс.
Генерал поднялся со стула и произнес, повелительно взглянув на Саймона:
– Не хотите ли выпить со мной портвейна и выкурить сигару, майор Вудворд? Оставим дам одних: пускай посплетничают вволю.
– Нет-нет! – воскликнула миссис Уилкинсон. – Такая чудесная ночь! Уже взошла луна. Я уверена, что после столь сытного обеда наши гости предпочтут прогулку по саду. Воздух там удивительно свежий.
Генерал Уилкинсон нахмурился:
– Может быть, но лично я предпочту портвейн. Уверен, что майор Вудворд…
– …Предпочтет прогулку по саду, – закончила за него миссис Уилкинсон, поднявшись из-за стола. – Пей себе спокойно свой портвейн, а я пойду посмотрю, как там справляются слуги. – Она взглянула на Саймона. – Полагаю, майор не откажется подышать свежим воздухом. Не правда ли, майор?
Саймон поднялся из-за стола:
– Да, мэм, я не прочь подышать свежим воздухом в приятной компании мадемуазель Гирон.
Только Камилла расслышала в его голосе сарказм. Она поспешно поднялась из-за стола:
– Не стоит отказывать из-за меня себе в удовольствии. Если вы предпочитаете выпить портвейн с генералом…
– Ну что вы! – Саймон обогнул стол и очутился рядом с Камиллой. – Пойдемте прогуляемся, мадемуазель.
Раньше она обрадовалась бы возможности остаться с ним наедине и высказать все, что о нем думает. Но теперь, когда она его разозлила, ее меньше привлекала такая возможность. Впрочем, у Камиллы не оставалось выбора. Миссис Уилкинсон не сводила с нее выжидательного взгляда, а Саймон всем видом давал понять, что все равно найдет предлог переговорить с ней с глазу на глаз.
– Это будет просто чудесно, – пробормотала Камилла и взяла Саймона под руку.
Уилкинсоны проводили их до дверей и остались там смотреть, как молодые люди направляются по коридору к черному ходу, ведущему в сад.
Когда Камилла осмелилась бросить взгляд на лицо Саймона и увидела его выражение, ее нежелание оставаться с ним наедине лишь усилилось.
Они спустились по ступенькам в сад и зашагали по дорожке сада.
– Для женщины, репутация которой пострадала из-за родственных связей с пиратами, вы как-то слишком охотно распространяетесь о своих родственниках, – проговорил Саймон. Голос его был тих, но полон желчи.
– А мне нечего скрывать. Не моя вина, что вы, позабыв о чести, вступили в преступный сговор с моим дядей.
– Какая же вы двуличная! Ваши дядя и отец в течение многих лет грабили корабли, а вы имеете наглость упрекать меня в преступном сговоре?
Камилла вздрогнула:
– Я никогда не одобряла то, чем занимались мои отец и дядя. А сама я ни в чем не виновата и имею право, как и все остальные люди, говорить о своих родственниках.
54 
