9 
Камилла испуганно взглянула на майора, боясь, что он немедленно вызовет дядю на дуэль после такого высокомерного оскорбления. Вудвард действительно весь напрягся, рука потянулась к эфесу шпаги, но, видимо вспомнив, что нельзя нарушать столь хрупкий мир, с трудом воцарившийся в бальном зале, тем более что окружающие уже начали на них оглядываться, он спокойно взял ее руку и неспешно поцеловал.
— Благодарю за урок, мадемуазель, — тихо проговорил он, затем шагнул в толпу и исчез.
Она смотрела ему вслед, руку в перчатке жгло огнем. Урок. Она, конечно, поняла, что он имел в виду не урок танцев, а урок, преподнесенный ему дядей Августом. Первый она бы ни на что не променяла, а второй с удовольствием вычеркнула бы из памяти.
— Пошли, — бросил дядя, схватив ее за руку и потащив к двери. — Мы уезжаем сейчас же!
— Потому что я танцевала с американцем? — спросила она в недоумении, едва поспевая за его сердитым шагом.
— Нет. Потому что Дезире заболела. Юджина обнаружила ее на улице, ей стало дурно.
Мысли об американце как ветром сдуло.
— Боже мой! Что с ней?
— Наконец-то мне удалось привлечь твое внимание. Ты даже соизволила забеспокоиться. Но ведь именно это — самочувствие Дезире — и должно было волновать тебя в первую очередь! Ты обязана была присматривать за ней вместо того, чтобы отплясывать с этим америкашкой. Ты хоть понимаешь…
Но она больше не слушала брюзжания дяди по поводу ее ответственности. Единственное, что занимало ее мысли, — это Дезире. Уже третий раз на этой неделе ей становилось плохо. О двух первых случаях Дезире просила никому не говорить, потому что не хотела попусту беспокоить родных, и Камилла сохранила происшествие в тайне. Но теперь она сомневалась, что поступила правильно.
Что-то странное происходило с ее любимой кузиной. И пришло время выяснить, в чем дело.
2
Если не можешь быть целомудренной, будь осмотрительной.
— Я сказал «пригласи ее на танец», а не «увивайся за ней», — заметил генерал Уилкинсон майору Вудварду, когда тот подошел к своему командиру, стоявшему у стола с угощениями. — Теперь взбешенный дядя вообще утащил ее с бала.
Саймон посмотрел, как закрылась дверь за Камиллой Гирон, и с удивлением спросил:
— Вы знали, что это ее дядя?
— Не знал, пока мне только что не доложил об этом месье де Мариньи.
Бернард де Мариньи был одним из немногочисленных креолов, которые вели себя дружелюбно по отношению к американцам. И неудивительно, потому что в свои восемнадцать он был немыслимо богат и успел устать от жизни. Его покойный отец в свое время был самым богатым человеком в округе и избаловал сынка до отвращения. Так что он мог не обращать внимания на мнение окружающих.
— Она сирота, живет с дядей и тетей, — продолжал генерал. — Дядю зовут Август Фонтейн. Торговец хлопком, не слишком богат, но пользуется уважением благодаря своему происхождению. Считается, что он ведет свой род от какого-то из французских королей.
— Что ж, гордыня у него поистине королевская. Теперь понятно, почему он не желает, чтобы племянница танцевала с таким, как я. — Саймон налил стакан пунша и выпил одним глотком, от души пожелав, чтобы это было что-нибудь покрепче. — Оказывается, креольским леди запрещено танцевать с человеком, предварительно не прошедшим церемонии официального знакомства с семьей.
— А, ну да, — кивнул генерал. Он потягивал пунш маленькими глотками, скользя взглядом по лицам и нарядам собравшихся с легким пренебрежением. — Насчет этого у креолов целый свод правил. Традиции блюдут свято и заносчивы, знаете ли, чертовски.
«Заносчивы — не совсем точное слово, — подумал Саймон. — Высокомерные снобы, свихнувшиеся на идее своего псевдоевропейства!»
— Надеюсь, тебе удалось передать ей все, что я просил? — спросил генерал, прерывая его размышления,
— Да.
Генерал, видимо поняв, что майор не желает вдаваться в детали, добавил:
— Смелая девочка, правда? Встать над целой толпой разъяренных мужчин и объяснить им, какие они на самом деле дураки.
Саймон усмехнулся, вспомнив, как Камилла урезонивала своих соотечественников.
— Не знаю, храбрость это или мадемуазель Гирон просто не удержалась и высказала наконец все, что накопилось у нее на душе.
Он даже не предполагал, как много эти слова говорят о его отношении к новой знакомой, пока генерал не пробурчал себе под нос:
9 
