Особенно,... 
73 
И тут он забыл, где они находятся и куда шли. Как будто повторилось все, что произошло вчера вечером в том саду… он ее целует, она отвечает поцелуем, открывает свой нежный маленький рот, чтобы впустить его язык, хотя он бы предпочел войти в нее несколько по-другому.
Одна только мысль об этом так его возбудила, что он застонал и прижался к ее мягкому телу, ища облегчения сковавшему его напряжению. Он не знал, почему она так на него действует, почему с нею он чувствует себя безусым мальчишкой на первом свидании с женщиной, но он не жаловался. Рот ее был сладким и теплым, как разогретая патока, и от нее пахло лепестками розы, высохшими на солнце, и льняной тканью. Он не мог насытиться ею. И вряд ли когда-нибудь ему это удастся.
Руки его, кажется, зажили собственной жизнью, безудержно лаская. Но остановить себя он был не в силах. Он жаждал избавить ее от малейшего сомнения в его истинной страсти. Отодвинув лиф платья, он нащупал возбужденный сосок и поглаживал его, пока она сама не прижалась к нему крепко-крепко, будто повторяя линии его тела.
«Как будет чудесно делать с ней детей», — думал он, прокладывая поцелуями путь от выгнутой шеи к ее груди. Он не выдержит ожидания первой брачной ночи, если не попробует на вкус еще неизвестных закоулков ее восхитительного тела.
Но это все, что удалось ему на этот раз. Потому что стоило его губам сомкнуться на ее соске, она, кажется, очнулась.
— Нет, — зашептала она, отталкивая его.
Он смотрел на нее, желание билось в каждой его жилке.
— Почему нет? Мы помолвлены. Мы скоро поженимся.
Она кивнула и поправила одежду.
— И пока мы не поженимся, я хочу сохранить честь. — Он нахмурился, и голос ее стал умоляющим. — Я не хочу оказаться в положении Дезире — беременная и без мужа. Разве ты не понимаешь?
— Необязательно заходить так далеко. Я хочу дотрагиваться до тебя, Камилла, хочу…
— Нет. — Хотя ему и показалось, что его слова разожгли в ней желание, но подбородок ее был упрямо вздернут. — Не здесь. Не сейчас. После свадьбы для этого будет достаточно времени.
Он стал спорить, и снова сжал ее в объятиях, и целовал до тех пор, пока она снова не перестала воспринимать окружающий мир. Но одного взгляда, брошенного на грязную аллею, где они стояли, оказалось достаточно, чтобы он передумал.
Конечно, она права. Теперь не место и, не время для этого. Придется ему попридержать своего скакуна, пока не настанет его час. Он мог справиться с собой, но радоваться отсрочке он никак не мог. Этого она от него не дождется.
13
Я танцую под ту музыку, которую играют.
День свадьбы Камиллы выдался ясный и солнечный, один из тех редких зимних дней, когда Новый Орлеан не охвачен ни пронзительным холодом, ни сырым туманом. Утро было прохладное, хрустящее и прозрачное, как льдинка. Но Камилла не замечала этой прелести.
Она давным-давно была на ногах, вышивала почти готовое свадебное платье.
— Интересно, дал бы нам дядя Август всего четыре дня на подготовку, если бы ему самому пришлось шить это платье? — проговорила она.
Дезире сидела рядом, в одной руке держа тоненькую иглу, в другой — крошечные жемчужины.
— Представь себе папа, пришивающего жемчуг на платье, — она приладила жемчужину на кайму рукава. — У него такие огромные ручищи, что ему понадобилось бы шило.
— А жемчужины тогда должны быть размером с персиковую косточку, чтобы он их из пальцев не выронил.
Представив себе эту картину, они засмеялись. И чем больше они об этом думали, тем сильнее разбирал их смех.
— Жемчужины будут такие… такие тяжелые… — еле выговорила сквозь приступы хохота Дезире, — что оттянут рукава… до земли. И будешь ты ходить… как обезьяна…
Камилла согнулась от хохота.
— А что… что… он нацепит вместо наперстка? Дезире, задыхаясь, выдавила из себя:
— Пробку… от виски!
И обе скорчились от нового приступа смеха. Они так устали, что ничего, кажется, не могло бы их развеселить. Но образ Августа Фонтейна с шилом, с огромной жемчужиной и крышкой от виски на пальце рассмешил бы и мертвого.
Все еще посмеиваясь, Дезире взглянула на Камиллу. И смех, внезапно начавшийся, так же внезапно утих. Глаза Дезире наполнились слезами.
Она обняла Камиллу и прижалась к ней.
— Ах, Кэмми! Мне так будет тебя не хватать! Я не вынесу одиночества. Ты будешь так далеко!
— Так далеко? Но я буду жить всего в двух милях от тебя.
73 
