100 
— Ну, не будь к ней строг, mon ami. Все жены до единой волнуются за своих мужей. Ты должен только радоваться, что она о тебе заботится.
— Обо мне? — удивленно переспросил Саймон.
— Разумеется. За кого же еще ей бояться? — Дядя говорил таким невинным тоном, что у Камиллы сжалось сердце. Он продолжал успокоительным тоном: — Сам знаешь, какие они, женщины. Волнения, треволнения, и всегда без повода. Она боится, что тебя могут арестовать, если ты будешь иметь со мной дело, — он расхохотался во все горло. — Она даже предложила отговорить тебя здесь появляться, когда я доставлю товары, приобретенные… скажем, не совсем безопасным способом. Вот это идея! Как будто в другом случае ты мне понадобился бы!
Ответный смех Саймона звучал искренне. — Да, действительно, идея замечательная. Что же ты так оплошала, Камилла! Надо было лучше думать. Она наконец осмелилась взглянуть на него. Понятно, что они с дядей Жаком говорили совсем о разных вещах. Саймон хотел сказать: «Надо было придумать что-нибудь получше, чтобы помешать мне».
— Это было всего лишь предположение, — сказала она негромко. Похоже, он был прав.
— Предположение? — воскликнул дядя Жак. — А я уж было подумал, что ты вполне серьезно это предлагаешь. Не тревожься, ma chere, мы будем очень осторожны, не так ли, майор? У тебя не будет ни малейшей причины для беспокойства.
— Ну, конечно. Мы будем предельно осторожны. Да. — Голос Саймона был мягким, но достаточно ироничным, чтобы она рассердилась.
Нет, вы только поглядите на него. Сидит и притворяется дядиным товарищем, когда единственное его желание — убить дядю на месте. Жаль, что она не может бросить эти обвинения ему в лицо, чтобы дядя Жак узнал, что этот негодяй затевает.
Но если дядю и поймают, всегда можно надеяться на то, что смертный приговор ему не вынесут. А если она обмолвится дяде о планах Саймона, то Саймон будет убит наверняка. Она достаточно хорошо знала дядин вспыльчивый нрав.
Следующие полчаса прошли для нее как в тумане. Дядя, казалось, вовсе не спешил уходить, и она вынуждена была вести вежливую беседу и выслушивать, как они обсуждают планы продажи контрабандных товаров, при этом не подавая виду, что чувства ее мечутся между гневом и страхом.
К тому времени, как дядя ушел, ее гнев почти утих, зато страх заполнил все освободившееся в душе место. Когда Саймон проводил дядю Жака и вернулся, она собралась с силами, чтобы достойно встретить град его упреков.
Вместо этого он молча смотрел на нее несколько мгновений, в глазах посверкивали молнии. Потом он глубоко вздохнул и сказал пугающе спокойным голосом:
— Ты ослушалась и пыталась предупредить дядю, хотя я тебе строго-настрого запретил это делать.
Он снова помолчал, скидывая пиджак и закатывая рукава рубашки.
— Надеюсь, ты понимаешь, я этого не потерплю. Так что, дорогая моя женушка, пришло время наказания.
18
Добрые поступки наказуемы.
Саймон подождал, пока она осознает сказанное. Глаза ее округлились, рот раскрылся. Он был в ярости. Только подумать! Открыто пошла против его воли! Она рисковала не только его собственной жизнью, но и жизнями его солдат. Ведь Зэн не удовлетворится местью только ему, Саймону.
Он сжал зубы. Дьявольщина, надо было сообразить, что его маленькая мудрая женушка непременно отыщет способ обойти его запрет. Слава богу, она оказалась достаточно умной, чтобы Зэн не заподозрил истинной причины ее беспокойства. И слава богу, разбойник слишком жаден и слишком уверен в успехе, чтобы прислушаться к предостережениям племянницы.
Тем не менее тот факт, что она не добилась желаемого, ничего не меняет. Это не извиняет ее непослушания. Он должен раз и навсегда убедить ее, что жизнь ее обожаемого дядюшки больше от нее не зависит. И он придумал, как это сделать, не причиняя ей физического вреда. Уж он точно знал все ее слабые места, и он постарается воспользоваться этим знанием в полной мере.
Он шагнул к ней, полный решимости. Она испустила слабый крик и попятилась к двери.
— Саймон, все совсем не так, как ты думаешь! Я ничего не сказала ему о тебе! Mon dieu! Я бы ни за что не стала рисковать твоей жизнью!
Он не отвечал, он продолжал медленно наступать. По жизненному опыту он уже знал, что порой молчание может напугать сильнее всего остального.
И в случае с Камиллой это себя полностью оправдало. Она побледнела и бросилась из комнаты к лестнице. Он поспешил за ней. Но, когда она бегом пустилась к спальне, где скрывалась от него в прошлый раз, он выругался и запрыгал через две ступеньки.
100 
