101 
Размышляя о себе и муже, Александра вспомнила об одном эпизоде, прочно засевшем у нее в мозгу.
Это произошло в тот вечер, когда они с Дамианом были в опере, где давали «Les Deux Journees»[19] Керубини. В персональной ложе Лафона, кроме них и самого полковника, находились господин Селлерье и некий гусарский капитан Франсуа Кино, не придумавший ничего лучшего, как привести с собой пышногрудую актрису Габриэлу Бомон, бывшую любовницу Дамиана. Сластолюбивая блондинка весь вечер откровенно игнорировала капитана и, пренебрегая приличиями, заигрывала с мужем Александры. Она то и дело со смехом нашептывала ему что-то на ухо, прикрывая их двоих своим веером с ручной росписью.
Александра сидела в синем бархатном кресле и пыталась не обращать на это внимания. Дамиан внешне тоже никак не реагировал на выходки развязной женщины. Но время от времени сжимал Александре пальцы, переплетенные с его собственными, как бы прося о понимании.
«Я понимаю», – отвечала она мысленно. Он играл свою роль, и она должна ему подыгрывать.
В какой-то момент по ее лицу, на которое падал отраженный свет рампы, пробежала улыбка. Если ее муж так хорошо справляется со своей задачей, чем она хуже его? Может быть, ему это и не понравится, подумала она, но существуют же границы дозволенного. Александра выдернула свою руку из смуглых пальцев мужа, поднялась со своего места и подошла к невысокой грудастой блондинке, сидевшей между ним и капитаном Кино.
– Мадам Бомон, – сказала она, смерив взглядом бесцеремонную даму, – я понимаю, что вы с майором Фэлоном были очень близко знакомы. Но те времена канули в Лету. Не забывайте, он женат на мне. Поэтому я прошу вас, соблюдайте хотя бы элементарные приличия. Уберите, пожалуйста, вашу руку с его ноги.
Возмущенная женщина вскочила так резко, что тиара на ее пышной прическе съехала набок.
– Как вы смеете!
– Смею, потому что имею на это право. Может быть, в этой стране женам положено закрывать глаза на подобные вещи, но в моей – нет.
– Хватит, Александра, – строго произнес Дамиан, вставая между ними в полный рост. В глазах у него были заметны смешинки и, пожалуй, даже намек на одобрение. – Оставь в покое мадам Бомон. Достаточно оскорблений. – Он повернулся к Габриэле и с чопорным видом наклонился к ее руке. – Извините, мадам. Моей жене обычно не свойственна подобная невоспитанность. – После этих слов он повернулся к Александре и сказал: – Спектакль почти закончился. Я думаю, нам лучше вернуться домой.
Александра окинула блондинку взглядом, полным холодного презрения.
– Сделай одолжение. Доставь мне это несравненное удовольствие.
Не обращая внимания на даму, испепелявшую ее взглядом, она вздернула подбородок и с гордым видом вышла из ложи.
Он молча повел ее по улице Ришелье. Когда они свернули за угол, Дамиан внезапно увлек ее в сторону и остановил в темном месте возле стены. Затаив дыхание, Александра приготовилась выслушать упреки. Но вместо этого увидела, как у него изогнулся угол рта и в глазах вспыхнули озорные искорки.
– Это что, ревность?
Александра повела темно-каштановой бровью.
– Возможно. Впрочем, может быть, это только игра.
– Ты правда ревновала? Почему?
– Потому что ты позволял ей вести себя так нагло.
– Но я делал это потому, что Лафон и вся компания ожидали от меня именно такой реакции.
– Тогда от англичанки, являющейся твоей женой, они тоже должны были ожидать соответствующих действий. Значит, их не должно удивлять, что я положила конец этой сцене.
Он засмеялся. Александра давно уже не слышала такого смеха.
– Пожалуй, ты права.
– Надеюсь, ты не сердишься?
Дамиан наклонился и поцеловал жену. Когда он властно закрыл своим ртом ее губы, у нее подкосились колени.
– Нет, дорогая, я не сержусь. – Он и вправду выглядел довольным. Раз она так поступила, значит, он ей далеко не безразличен. – Поедем домой.
Знакомая хрипотца в голосе выдавала графа с головой. У нее же эти последние слова вызвали другие мысли.
Она подняла глаза и, посмотрев ему в лицо, сказала:
– Я хочу домой, Дамиан. Безумно хочу, как ничего другого на свете. – Она говорила не о том доме, что находился в пригороде Сент-Оноре, и рассчитывала, что муж понимал это. – Когда мы вернемся к себе?
Он нежно погладил ее по шее.
– Я отправлю тебя, как только смогу. Но нужно переждать опасность.
– А ты сам?
– Мне придется задержаться. Пока не перестану представлять для них хоть какую-то ценность. Как только они увидят, что от меня нет пользы, мое пребывание здесь закончится. А тем временем я хочу добыть что-нибудь полезное для англичан, чтобы захватить с собой.
101 
