Последние отзывы

  85  

Мне не оставалось ничего другого, как выпить вместе со всеми и навалиться на еду. Водка оказалась обыкновенной водой марки «Сибирская». Мясо оказалось хотя и жестковатым, но обыкновенным мясом. Грибы оказались обыкновенными грибами.

«Неужели обойдётся без подвоха?» – размышлял я, вспоминая, как любили в училище подшучивать над первогодками.

«Сын неба»? Кого эти деятели называют «сыном неба» и куда он должен вернуться? Я попытался прояснить этот вопрос, прямо спросив у сидевшего рядом замполита. Замполит посмотрел на меня странным взглядом, а потом ответил так:

– Сын неба – это медведь. Вернуться он должен на небо.

– Ничего не понял, – признался я. – Мне всегда казалось, что медведь – приземлённое существо.

– Посмотри на него, – посоветовал замполит, – и ты сам всё поймёшь…

Я посмотрел. Медведь как медведь. И более чем трудно получать удовольствие от созерцания его отрезанной башки и лап на обеденном столе. Меня вдруг затошнило от этого вида. Позыв к рвоте заставил прикрыть рот ладонью и вскочить на ноги.

– Что случилось? – поинтересовался замполит.

Я помотал головой, не рискуя произнести ни слова и с ужасом чувствуя, как проглоченная пища подкатывает к горлу. Офицеры зашевелились, но ко мне уже бежал дед Богданов.

– Провожу, провожу, – бормотал он, хотя я и без него знал, где находится ближайший сортир.

Выскочив из столовой, я бросился к аккуратно подстриженным гарнизонным кустам, споткнулся о бордюр, упал на колени и тут меня вывернуло в первый раз. Желудочный сок, водка, плохо пережеванные куски медвежатины и грибы хлынули из меня неостановимым потоком, и некоторое время я думал только о том, когда же кончатся желудочные спазмы. Дед Богданов что-то говорил, стоя надо мной, но я его не слушал, разбирая лишь отдельные слова: «Грибы… цепь… небо…»

К счастью, всё когда-нибудь заканчивается. Закончилась и рвота. Я сплюнул и попытался встать с четверенек. У меня это получилось не сразу, а когда получилось, то увидел, что деда Богданова рядом нет. И барак-столовая куда-то запропастился. Да и сам гарнизон исчез, словно его никогда не было. Я голышом стоял в борозде на бескрайнем поле, усеянном какими-то чахлыми злаками. Ярко светила огромная луна с красноватым отливом. В её свете я увидел, что по полю кто-то расставил десятки пугал. Потоптавшись, я двинулся к ближайшему пугалу. Самое интересное, что меня совершенно не удивляло, как и почему я перенёсся из своего гарнизона на это поле – словно во время приступа рвоты из меня вышла способность размышлять логически и задавать вопросы.

При ближайшем рассмотрении пугало оказалось распятым на деревянном кресте рыжим маленьким стариком со смутно знакомым лицом. Я напряг память, пытаясь сообразить, где видел этого старика раньше, но тут послышались громкий свист и резкий прерывистый звук, как от быстро вращающейся трещотки. В сумраке мелькнула тонкая стальная полоска, и голова рыжего старика в буквальном смысле взорвалась. По соседней борозде пронеслось нечто большое и стремительное. А я понял: в первый раз мне повезло, нечто промахнулось, но оно может настигнуть меня со второй или с третьей попытки. После этого я побежал.

Вторым пугалом был крепыш с гладким безволосым черепом. Он смотрел на моё приближение, и в глазах его застыла тоска. Снова свист, снова треск, снова стремительное движение, чёрные штыри диаметром с указательный палец пробили второе пугало насквозь, ошмётки тела полетели в разные стороны. Я отпрыгнул в другую борозду и побежал дальше по полю.

Ещё издалека я увидел, что и третье пугало – это живой человек: толстый, неповоротливый, с изрытым лицом и густыми бровями. Я приготовился увидеть, как и его пронзит быстрая сталь, но тут из-за пугала вышел огромный медведь.

Этот зверь совсем не походил на тех бурых медведей, которых можно увидеть в наших лесах или зоопарках. Это была зверюга размером с небольшого слона, с узкой хищной мордой и длинными передними лапами – но это несомненно был медведь, а может быть – дальний предок всех медведей, наводивший ужас ещё на неандертальцев.

При виде этого чудовища я сразу остановился и отступил назад. Однако медведь даже не обратил на меня внимания. Он поводил мордой из стороны в сторону, ноздри его раздувались. Он ждал нападения и, разумеется, дождался. Угловатая тень – то ли гигантский скорпион-мутант, то ли механический паук из фильма ужасов – напрыгнула на медведя с оглушительным стрёкотом. В воздухе засвистела сталь, и от медведя полетели куски шерсти и живого мяса. Страшный рёв заглушил все звуки, и зверь нанёс ответный удар. Из брюха нападавшего «паука» посыпались болты, гайки, шестерни, переломилось одно из стальных лезвий, и сразу стало очевидно: это всего лишь механизм – необычный и, по нашим меркам, фантастический, но механизм.

  85