Последние отзывы

  84  

В 1937 году Таранов был арестован и приговорён «за вредительство» к десяти годам заключения с поражением в правах на пять лет, что в его возрасте было равносильно расстрелу. Он не стал ждать смерти от истощения или болезни – в начале зимы, работая с зэками на сибирском лесоповале, воспользовался замешательством охраны и ушёл в лес.

Самого Ивана Михайловича так и не нашли – от него остался ватник, окровавленный и изодранный страшными когтями. Решили, что беглеца задрал медведь-шатун, и на том успокоились…

Прочитав книгу о жизни Ивана Таранова, я озадачился: с какой целью наш «однояйцовый» дед подсунул мне этот самиздат? С одной стороны, ничего особенно крамольного в книге не содержалось, с другой – зачем вообще она мне нужна? Так ничего и не придумав, я решил спросить об этом самого Богданова, сунул книгу под мышку и, раскланявшись с библиотекаршей, отправился на поиски деда.

Выяснилось, однако, что Богданов час назад собрался и вместе с начальником штаба отправился на охоту. Увидел я его вновь только через два дня, когда в гарнизон приехал грузовик, в кузове которого лежала огромная туша матёрого медведя, убитого прямым попаданием жаканом в сердце. По официальной версии, мишку завалил сам начштаба, однако большинство офицеров были уверены: на этот раз постарался «однояйцовый» дед – очень уж точным был выстрел. В гарнизоне тут же началась суматоха: многие претендовали на то, чтобы вкусить медвежатинки. Честно говоря, я не рассчитывал на то, что меня пригласят на этот «праздник живота», поскольку ещё не успел стать «своим человеком». Каково же было моё удивление, когда выяснилось, что мероприятие затеяно ради меня. Но обо всём по порядку.

Улучив минутку, я подошёл к Богданову, вручил ему книгу о Таранове и поинтересовался, что он имел в виду, предложив её мне на изучение. «Однояйцовый» дед изобразил непонимание и нагло заявил, что оставил книгу в библиотеке случайно, по забывчивости, но очень благодарен мне за предупредительность. Пришлось принять его объяснение без лишних вопросов.

В тот же день я заступил в наряд начальником караула. После выполнения всех необходимых процедур осел в «караульном городке» при штабе гарнизона и приготовился всю ночь пить чай в компании с прапорщиком. Однако около часа ночи в «караулку» явились начальник гарнизона, начальник штаба и дед Богданов. Я решил, что это внеплановая проверка и приготовился к утомительному разбору. Против ожидания начальник гарнизона приказал мне оставить пост на помощника и следовать за ним. Немало удивившись, но не смея возражать, я отправился вместе с этой троицей к бараку, где находилась офицерская столовая.

Там я удивился ещё больше. В столовой, невзирая на позднее время, собрались практически все старшие офицеры гарнизона, а на составленных в ряд столах я увидел большие тарелки, на которых дымились, распространяя чертовски аппетитный запах, куски варёной медвежатины.

– Садись, – сказал дед Богданов, придвигая мне свободный стул.

Я сел и обнаружил, что прямо напротив меня кто-то, словно в насмешку, положил голову и лапы убитого медведя. Рядом с головой находилось несколько предметов, которые живо напомнили мне традиции народных поминок, когда усопшему оставляют место за столом и снабжают всем необходимым для незримого участия: рюмка водки, хлеб на закуску. Здесь тоже стояла водка, лежали шоколадные конфеты, пачка папирос и коробка спичек. Мои подозрения в том, что против меня затеяна какая-то каверза, усилились после того, как я увидел, что на отрубленные лапы медведя надеты железные кольца. Я огляделся, пытаясь понять по лицам присутствующих, когда ждать подначки, но офицеры казались невозмутимыми. Никто из них не пожирал меня глазами, боясь пропустить мельчайшие подробности действия, которое будут потом мусолить полгода до прибытия новой партии молодёжи.

«Однояйцовый» дед Богданов придвинул ко мне стакан с налитой до краёв водкой, тарелку с медвежатиной и жареными грибами:

– Угощайся, – предложил он.

– Спасибо большое, – поблагодарил я, но не спешил приступать к еде и выпивке, дожидаясь, когда «старожилы» гарнизона начнут первыми.

Богданов не настаивал, занял своё место за столом. Начальник гарнизона поднял стакан и произнёс короткий, но не совсем понятный тост:

– За сына неба, – сказал он. – За то, чтобы его возвращение было лёгким и приятным.

– За сына неба! – поддержали его офицеры.

  84