12 
– Так ты уходишь? – снова спросила Джулиана, кивая на белую с золотым тиснением карточку в другой руке Синтии. – Визитками обмениваются, насколько я понимаю, при прощании.
Синтия в двух словах объяснила, что должна поспешить к подруге, и поблагодарила за приглашение.
– Что ж… – пробормотала Джулиана в странной растерянности. – Раз такое дело… Может, все же перекусишь? Барбара с минуты на минуту принесет сандвичи с индейкой и кофе.
– Нет-нет, я побегу, – сказала Синтия, мечтая поскорее исчезнуть и ругая себя за то, что печется прежде всего не о беде Элоизы, а о глупом положении, в котором оказалась. – Еще раз спасибо.
3
Элоиза бросилась к подруге на шею и опять залилась слезами. Синтия, страдая при виде терзаний столь дорогого человека, решила: надо позволить ей выплакаться. И принялась гладить подругу по распущенным русым волосам.
Через четверть часа обе сидели на кровати, заваленной юбками, брюками, футболками и свитерами Элоизы. Перед ними лежал раскрытый, будто разинувшее пасть чудовище, почти пустой чемодан. У стены валялись дорожные сумки из красной, синей и темно-зеленой толстой кожи.
– Она совсем не похожа на меня, – рассказывала Элоиза, утирая слезы, которые не прекращая лились и лились из глаз. – Высоченная, волосы густые, до плеч. Пепельно-белые, явно крашеные. Сиськи во! – Элоиза вытянула чуть согнутые в локтях руки, показывая какой у соперницы бюст.
– Не преувеличивай, – осторожно произнесла Синтия. – Такой груди не бывает.
– Может, она ненатуральная! – широко раскрывая красные от слез глаза, воскликнула Элоиза. – Такие вертихвостки, как эта, помешаны на своей наружности. За наряды, косметику и даже пластические операции готовы продать душу дьяволу!
Синтия лишь вздохнула в ответ. У Элоизы вновь задрожали губы. Она шмыгнула носом, взяла очередной бумажный платочек, который ей без слов протянула Синтия, вытерла щеки, всхлипнула и продолжила:
– Вырез кофточки глубокий дальше некуда, юбка облепляет задницу, точно вторая кожа, каблучки тоненькие – того и гляди сломаются. На губах кроваво-красная помада, тени темно-серые во все веко…
Чем подробнее Элоиза описывала новую пассию Джереми, тем сильнее Синтия сомневалась в правдивости всей этой истории. Представить рядом с почитателем естественной красоты и ребячливости Джереми убийственную блондинку секс-бомбу было почти невозможно.
– А где ты их увидела? – спросила Синтия.
– Не поверишь: рядом с его офисом. – Элоиза высморкалась во влажный от слез платочек, бросила его на пол, где уже валялись штук пять его мокрых предшественников, и горестно покачала головой. – Джереми вторую субботу подряд говорит, что должен с утра до вечера работать. Неделю назад мне и мысли в голову не пришло, что он меня просто дурачит. Сегодня же… – Она резко наклонила голову и прижала к лицу ладони. Ее плечи дрогнули.
– Ну-ну, – пробормотала Синтия, ласково похлопывая подругу по спине.
– Сегодня до меня вдруг дошло, в чем тут дело, – не отнимая от лица рук, продолжила Элоиза. – Недолго думая, я собралась и поехала к его офису, было как раз время ланча… – Из ее груди вырвался сдавленный стон.
– И что? – спросила Синтия, желая скорее понять, что происходит.
Элоиза закрутила головой, будто отказываясь верить в жестокую правду жизни, потом вдруг резко опустила руки и, взглянув куда-то перед собой дерзко и с вызовом, негодующе воскликнула:
– Они даже не потрудились где-нибудь спрятаться! Стояли в нескольких шагах от главного входа, у всех на виду!
– Просто стояли? – спросила Синтия, недоуменно поводя бровью. – И из этого ты заключила, что они любовники?
Элоиза уперла руки в боки.
– Да, сначала они просто стояли. Точнее, не просто, а о чем-то жарко спорили. Джереми ей что-то доказывал. Наверное, пытался убедить, что им друг без друга не жить.
Синтия усмехнулась.
– Какая ерунда! Не позволяй себя мучить больному воображению.
– Больному воображению?! – прокричала Элоиза. – По-твоему, они рассуждали о том, что сегодня не по-весеннему тепло?
– По-моему, они могли рассуждать о чем угодно, – спокойно сказала Синтия.
– Сначала – предположим! – с воинственным видом произнесла Элоиза. – Но потом, когда они направились вниз по улице и Джереми взял ее за руку, готова поспорить на десять тысяч баксов, речь у них пошла отнюдь не о прелестях солнечных дней.
– Прости, но и в том, что он взял ее за руку, лично я не вижу ничего предосудительного, – проговорила Синтия, чувствуя, что Элоизу сейчас ни за что не переубедишь. – Взять за руку можно и человека постороннего – например, поддержать, чтобы он не упал. Да мало ли чего случается! – Ей вдруг отчетливо вспомнилось, как она ухватилась за руку Энтони, и стало вдруг стыдно, до ужаса неловко и вместе с тем приятно как никогда в последние годы. Испугавшись, что подруга угадает ее мысли, она потупила взор, но Элоиза, поглощенная собственной бурей чувств, ничего не заметила.
12 
