58 
Брови Шона взлетели. Подобные разговоры младшего монаха в присутствии ламы – это было неслыханно. Шон коротко кивнул Пакиту Раме.
– Как вы, несомненно, догадались, – произнес Пакит, – я получил образование на Западе.
– Ваш английский превосходен, – вежливо заметила Редпас.
– Ваш тоже, – откликнулся монах.
Джиллеспи смерил монаха красноречивым взглядом.
Лама что-то резко и быстро произнес по-тибетски.
Пакит поджал губы, но почтительно кивнул сначала ламе, а потом Редпас.
– Я не хотел оскорбить вас, – сообщил Пакит.
– Никто и не оскорбился, – ответила она. Дэни не поверила ни тому, ни другой.
– Боюсь, я заразился западным нетерпением, – продолжал Пакит. – Но этот шелк настолько важен для Тибета… Его значение трудно переоценить.
– Понимаю, – кивнула Редпас. На этот раз Дэни поверила обоим.
– Прасам Дхамса, – добавил Пакит, – полагается на мои советы в том, как лучше сосуществовать с остальным миром.
Судя по выражению лица самого Дхамсы, советы молодого монаха не всегда бывали желанными.
Шон понял затруднительное положение ламы. Трудно балансировать между духовной простотой и геополитическими сложностями.
«Трудно? Черта с два, – думал Шон, – попросту невозможно. По крайней мере для меня».
– Западное образование, которое так досаждает моему наставнику, я получил в сфере международной политики и дипломатии, – известил собравшихся Пакит.
– В Стэнфорде или Калифорнийском университете? – спросила Редпас.
Пакит не скрыл изумления.
– В Стэнфорде. Но как вы узнали?
– У калифорнийцев своеобразный акцент.
– Правда? Не замечал.
– Не волнуйтесь, – успокоила молодого человека Редпас. – Телевидение уравнивает все языковые различия в США. Ваш акцент уже стал или вскоре станет преобладающим.
Слегка улыбаясь, Дэни глотнула чаю с маслом и с наслаждением вспомнила о днях, проведенных на Великом шелковом пути.
– В ходе изучения курса нам требовалось прочесть немало ваших трудов, – сообщил Пакит послу.
На первый взгляд эти слова могли показаться комплиментом. Но в них читался еле уловимый намек: если бы не требования преподавателей, Пакит не стал бы утруждать себя чтением трудов посла Редпас.
Шон пил чай и выглядел таким же умиротворенным, как Дэни. Но это впечатление было обманчивым. Шон чувствовал, что Пакита раздражает присутствие Редпас.
Вероятно, виной всему просто обычное честолюбие, размышлял Шон. Оно то я дело подводит молодых людей. Пакит не желает, чтобы кто-нибудь, кроме него, нашептывал советы на ухо Прасаму.
– Некоторые из моих трудов были написаны еще до вашего рождения, – невозмутимо призналась Редпас. – Уверена, вы сочли их устаревшими.
Пакит удивленно заморгал, но тут же расплылся в странной улыбке.
– Мир меняется быстро и бесповоротно, – согласился Пакит. – Общества, которым удается выжить, должны изменяться вместе с ним.
Дхамса нахмурился и раздраженно зашевелился.
– Мир действительно меняется, – возразила Редпас, – но человеческая натура остается неизменной. Тщеславие, алчность, гордость, страх, сексуальное влечение – все это непреходяще.
– Весьма старомодная точка зрения, – отметил Пакит.
– Благодарю, – парировала Редпас. – Но в современном мире немного найдется истинных ценностей.
Шон спрятал улыбку за пиалой с чаем. Он подозревал, что молодой монах уже понял: скрестить словесные мечи с Кассандрой Редпас – значит выставить себя в самом неприглядном виде.
Пакит усмехнулся:
– Достопочтенный лама разделяет ваши взгляды.
– Да, – кивнула Редпас. – Мы с мистером Кроу и ламой не раз беседовали на философские темы.
– Теперь я понимаю, почему он предпочел доверить вам и вашим людям этот бесценный шелк.
– Судя по голосу, вы не согласны с решением ламы, – заметила Редпас.
Пакит старательно покачал головой.
– Я не видел необходимости усиливать охрану шелка, – заявил он. – Этим мы только привлекли бы к нему внимание.
Дхамса что-то негромко произнес по-тибетски. Шон перевел:
– Одеяние Будды – сердце тибетской культуры. Китайское правительство осознает власть подобных религиозных символов, даже если некоторые из младших монахов Лазурной секты ее не до конца понимают.
Пакит положил локти на стол, переплел пальцы и уставился на Дхамсу в упор. На лице молодого монаха заиграла холодная улыбка.
58 
