41 
Джадд легонько прихватил зубами ее грудь, поцеловал затвердевший сосок и пощекотал его языком. Она вскрикнула и впилась ногтями в его спину. Коленом он раздвинул ее ноги и чуть надавил, усиливая ощущения. Возбуждение было почти невыносимым.
Его рука скользнула в ее шелковые трусики, и он погладил ее, влажную и теплую, уже совсем готовую…
И в это мгновение раздался громкий, настойчивый стук в дверь. Настолько громкий, что проигнорировать его и не открыть было невозможно.
Первые слова, произнесенные Джаддом в это утро, были нецензурными.
Он распахнул дверь так резко, что почти сорвал ее с петель. На пороге маялся насквозь промокший курьер в желтом плаще, с которого капала вода. Судя по его кислому лицу, ситуация нравилась ему не больше, чем Джадду.
— Долго же вы, — пожаловался он.
— Я был в постели.
— Надеюсь, вы оцените, что я проделал длиннющий путь в такой ливень.
Лужайка вокруг дома превратилась в настоящее болото. Цветы, за которыми старательно ухаживала Стиви, лежали на земле, прибитые дождем.
— О да. Я просто счастлив, — саркастически пробормотал Джадд, ставя свою подпись на бланке.
Курьер протянул ему обернутое в целлофан срочное письмо, плотнее завернулся в свой плащ и помчался по дорожке к припаркованному неподалеку фургончику. Джадд захлопнул дверь.
— Кто там?
— Срочное письмо для меня.
— От кого?
Разозленный и расстроенный, Джадд даже не обратил на это внимания. Найдя глазами имя отправителя, он чертыхнулся:
— Майк Рэмси.
— Что он хочет?
— Откуда мне знать? Я еще письмо не открывал.
Кажется, еще никогда в жизни он не был столь удручен. Только что они лежали в смятой теплой постели, целовались как сумасшедшие, ласкали друг друга, все шло так хорошо, все почти случилось — и вот это идиотское письмо! Сейчас он бы с радостью убил Рэмси за то, что тот все испортил.
Стиви уже оделась, что добило Джадда окончательно. Ее глаза на фоне бледного лица казались огромными. В них явно читалась смесь неловкости и вины.
Черт возьми! Он все еще ощущал вкус ее губ и гладкость кожи. Джадд лихорадочно придумывал, как бы продолжить то, что так некстати прервал курьер с письмом. Но внутренний голос подсказывал ему, что это невозможно. Вот почему он был так взбешен. Очарование разрушено. Стиви, одумавшись, решила не поддаваться порыву.
Хотя, может быть, все не так плохо, подумал Джадд с надеждой. Может, есть еще шанс.
Стиви застыла на нижней ступеньке. Джадд сделал шаг в ее сторону, посмотрел в глаза и серьезно, чуть хрипло произнес:
— Стиви?
Стиви нервно облизала губы.
— Пойду поставлю кофе, — быстро проговорила она и унеслась на кухню.
Джадд подождал минуту. Потом еще минуту. Наконец, истощив свой запас ругательств — а у Джадда, большую часть сознательной жизни проведшего в раздевалках или курилках, он был более чем богатым, — он решил последовать за ней.
В одних лишь шортах, что он нацепил на себя, когда в дверь постучал курьер, Джадд потащился на кухню. Стиви стояла у кофеварки и ждала, когда сварится кофе. Рухнув на стул, он вскрыл конверт и быстро прочитал письмо, затем скомкал его и засунул в карман шорт.
— Скоро там кофе?
— Еще пару минут. Что пишет твой главный редактор?
— Ничего особенного.
— Тогда почему ты такой мрачный?
— Потому что я еще не пил кофе. — Даже на его собственный взгляд, это было чересчур. Но Джадд злился не на Стиви, а на Рэмси, на свое возбуждение, на свое тело, не желавшее подчиняться. — Есть еще пара причин, объясняющих мою мрачность, но ты, видимо, не захочешь их узнать, не так ли?
Стиви мотнула головой.
— Я так и подумал, — вполголоса сказал Джадд.
— Как там мистер Рэмси? Уже ползает на брюхе и рыдает?
— Нет.
— Тогда что он пишет?
— Да так, ничего.
— Что в письме?
Джадд удивленно взглянул на нее. Сейчас только он заметил, что не он один на взводе — нервы Стиви тоже были на пределе. Она вся была как натянутая стрела.
— Да, ты угадала. В письме говорится о тебе.
Она сразу сникла и упала на стул.
— Что он пишет?
— Пишет, что ты пропала, — криво улыбнулся Джадд. — Что я упускаю самую горячую новость спортивного мира. Что все вокруг только и говорят, что о Стиви Корбетт и ее таинственном исчезновении, которое последовало за не менее таинственным обмороком в Лобо-Бланко.
41 
