47 
Тем временем Барбара взяла его под руку и повела в дом.
Еще в холле он услышал доносящийся из гостиной вместе с голосами его отца, Оуэна и младшего брата голос женщины — высокий и очень знакомый. Кто эта женщина, до него дошло в тот момент, когда мать открыла дверь.
В гостиной в компании старшего и младшего Барретов сидела, закинув ногу на ногу, Марион Лейс.
Родители Марион жили с Барретами по соседству. Она и Николас были ровесниками, учились в одной школе, а в юности на протяжении трех месяцев даже встречались. Что привлекло в ней Николаса, так это восхитительные глаза цвета янтаря, умение играть на фортепиано и одержимое желание стать профессиональным музыкантом. Через некоторое время он понял, что ее мечта посвятить себя музыке — всего лишь красивая фраза, что главное, чего ей хочется добиться в жизни, — это заиметь побольше денег и во что бы то ни стало обзавестись шикарным домом и яхтой. Его пыл к ней вмиг охладел, их дороги разошлись.
— Марион приехала из Лондона только вчера! — торжественно объявила Барбара, не замечая или делая вид, что не замечает, как потемнело лицо сына. — И согласилась поужинать сегодня с нами.
Марион улыбнулась подчеркнуто искренней улыбкой женщины насквозь неискреннего высшего света. Николаса поразили произошедшие с ней за десять с лишним лет перемены. Нет, она не подурнела и ее янтарного цвета глаза не утратили своей прелести, просто научилась жить по правилам того мира, где в отношениях между людьми царят фальшь и притворство. Николасу нередко доводилось общаться с подобными ей людьми. Он старался свести количество таких знакомых к минимуму.
Насколько ему было известно, после окончания школы Марион действительно продолжила обучаться музыке, но потом все бросила, выйдя замуж за какого-то богатея и переехав в Лондон. Окончила ли она учебу, была ли по сей день замужем, он понятия не имел.
— Николас, я безумно рада тебя видеть, — пропела Марион, поднимаясь с кресла и протягивая руки для объятия.
Николасу до ужаса не хотелось с ней обниматься, отвечать на ее слова, особенно сейчас, когда не было желания видеться ни с кем, кроме самых близких.
— Привет, — сказал он, позволяя Марион заключить себя в приветственное объятие.
— Я попрошу Бетси накрывать на стол, — сказала Барбара.
Никак не реагируя на ее слова, Николас поздоровался и пожал руки отцу и младшему брату. Те посмотрели на него внимательно и с явным сочувствием.
— Как твои дела? — полюбопытствовала Марион.
Ее слова и все та же фальшивая улыбка показались Николасу злой издевкой судьбы. Его так и подмывало ответить что-нибудь дерзкое или передразнить Марион, оскалившись. Но он не позволил себе ни того, ни другого, хоть и пребывал в том состоянии, когда можно отважиться на что угодно, потому что терять уже нечего.
— У меня все нормально, — произнес Николас, прикладывая все усилия, чтобы сохранить спокойствие.
— У меня, в общем-то, тоже, — сказала Марион. — Я живу в Лондоне, приехала навестить, родителей.
Она принялась рассказывать, где именно в английской столице находится ее дом, какие рядом с ним расположены магазины и прочую ерунду, при этом старательно пытаясь дать понять, что в данный момент свободна.
Николас не слушал ее. Сидел мрачный, как грозовая туча, и думал о том, что еще несколько дней назад имел счастье общаться с совершенно другой женщиной — искренней, честной, чуждой предрассудков, не страдающей тщеславием.
С женщиной, которая попользовалась тобой, которой ты больше не нужен, подсказал ему внутренний голос.
Николас стиснул зубы. Находиться в этой комнате и сдерживать ураган бушующих в душе эмоций становилось все больше невмоготу.
В гостиную вошла Бетси, шестидесятипятилетняя женщина, живущая в их семье на правах родственницы. Своих родных у Бетси не было. Она появилась в доме Барретов в качестве няни, когда родилась Глория, помогла поднять на ноги и двоих других детей, Николаса и Леонарда, да так здесь и осталась.
— Стол накрыт. Прошу всех в столовую.
Николас первым вышел из гостиной. Его душили гнев и жестокое разочарование. Он приехал к родителям, надеясь получить от них поддержку, выраженную пусть не в словах, но во взглядах, в молчаливом участии. Его надежды не оправдались. Ему хотелось сбежать отсюда, и он намеревался сделать это при первой же возможности.
За столом Марион опять принялась рассказывать о своей жизни. Барбара внимательно ее слушала, во всяком случае прикидывалась, что ей интересно, и время от времени задавала вопросы. Оуэн и Лео, чувствуя, насколько напряженная атмосфера царит за ужином, ели молча. Николас, у которого пропал всякий аппетит, ковырял в тарелке вилкой и хмуро смотрел в одну точку.
47 
