111 
— И кто же он?
Жанна на пару секунд замялась, после чего быстро выпалила:
— Это тот джентльмен, который часто приходил к нам.
— Что?! — воскликнула я.
— Монсеньор Пилкингтон.
— Нет, — прошептала я. — Этого не может быть!
— Может, мадам, и он был убит. Говорят, застрелен.
Меня била дрожь. Запинаясь, я проговорила:
— Я не верю этому. Зачем кому-то надо было убивать его?
Жанна лукаво посмотрела на меня:
— Причиной могла быть ревность, мадам;
— Ревность?! Но кто мог ревновать его? Она пожала плечами:
— Я думала, вы знаете, мадам.
— Да… да… спасибо, что рассказала мне. Пожалуйста, проследи, чтобы это не достигло ушей моей дочки.
— О да, мадам, конечно. Это не пойдет на пользу малышке.
Я заперлась в своей комнате. Было невозможно поверить в это. Наверняка произошла какая-то ошибка. Мэтью мертв… убит. Его тело брошено в Сену.
Я вышла на улицу. Об этом уже говорили на улицах и в лавках, и знакомые люди провожали меня странными взглядами, будто размышляя о чем-то.
«Боже мой! — подумала я. — Неужели они подозревают, что я к этому причастна?!»
Я вернулась домой: те же самые «тс-с», тот же шепот. Когда я поднималась по лестнице, то услышала, как шепчутся две служанки:
— Crime passionne![6] — услышала я. — Вот что это…
Это все любовь!
— Это здорово, когда кто-то ради тебя идет на убийство!
— Глупышка, это-то и есть crime passionne!
Я вбежала к себе в комнату. О чем они говорили?
Что имели в виду?
Хессенфилд приехал поздно ночью. Я ждала его.
Он выглядел абсолютно спокойным. Слышал ли он о теле, что вытащили из Сены, и то, что это Мэтью Пилкингтон?
— Что случилось? — спросил он.
— Мэтью Пилкингтон! — воскликнула я. — Убит!
Это, наверное, какая-то ошибка.
— Нет, это не ошибка, — проговорил он.
— Ты… ты сделал это? — задохнулась я.
— Не совсем, — ответил он. — Ему был вынесен приговор. Этот человек тоже был шпионом.
— Я не верю в это.
— Моя дорогая Карлотта, ты еще так неопытна в этих делах! Это моя вина, я должен был раскусить его раньше.
Я в изумлении уставилась на него: Мэтью — шпион? А что мне о нем известно? Он долгое время был в Грассленде, когда ухаживал за Дамарис, говорил о поместье в Дорсете и о чине в армии. И он, действительно, служил в армии, и, когда становился нужен, его вызывали. Он, должно быть, долго не появлялся в своем полку, пока жил в Грассленде. И тут я вспомнила… В ту ночь, когда я покинула Англию, он был неподалеку, в Эйот Аббасе. Все части головоломки встали на свои места. Ему было известно о том, что Хессенфилд там, и, когда он приезжал в Эйот Аббас, он искал его, а я наивно думала, будто он приехал ко мне! Я явилась предлогом… и каким! И именно из-за него нас тогда чуть не поймали. К нам подобрались на расстояние ружейного выстрела, пока мы гребли к кораблю. Мэтью был шпионом.
— Скорее всего, он и Мэри Мартон работали вместе, — сказала я. Хессенфилд кивнул:
— Получала информацию она: пряталась в соседней комнате, когда мы обсуждали наши планы.
— И, — продолжила я, — передавала ее Мэтью Пилкингтону. Вот почему она так спешила на встречу с ним.
— Я тоже так думаю. Хорошо, что ты заметила, как они встретились: это привело меня к нему. Его схватили… как говорится, прямо на месте преступления. У него в кармане лежали письма, которые полностью выдавали его.
— И вы убили его?
— Мы не могли позволить, чтобы он остался жив. Он был расстрелян, а тело его выкинули в реку.
— А теперь его нашли…
— И все указывают на меня, — добавил Хессенфилд. — И знаешь почему? Подозревают, что Пилкингтон либо был, либо навязывался тебе в любовники, и все думают, что я убил его из ревности.
— Надо положить конец этим грязным сплетням.
— Напротив, пускай говорят. Я бы хотел, чтобы так думали.
— Но тебя обвинят в убийстве.
— Это меня не волнует.
— А закон?
— Здесь принято закрывать глаза на подобные преступления. Кроме того, я могу доказать, что он был шпионом, а такая судьба ждет всех шпионов.
— Но все твердят…
— Да пускай твердят дальше! Все знают о моей любви к тебе, знают, что Пилкингтон часто навещал наш дом, ведь ты изумительно красивая женщина. Пусть наши враги считают, что его убили из-за ревности, а вовсе не потому, что раскусили его. Я содрогнулась. Хессенфилд обнял меня.
111 
