48 
— Так-то оно лучше, — сонно прошептал он ей на ухо, и девушка затрепетала от неизъяснимого удовольствия. — Вот видишь, — удовлетворенно отметил Пирз. — Ты тоже замерзла.
Замерзла? Селина сдержала истерический смех. Разгоряченное тело пылало, словно в огне. Больше всего на свете ей хотелось оказаться в объятиях Пирза, прижаться к нему теснее, грудь к груди, бедро к бедру, поглощая его тепло и мужественную силу…
Широкая ладонь недвижно покоилась на ее талии, возвращая к действительности. Для Пирза близость — всего лишь вынужденная необходимость, уступка обстоятельствам. Селина молча молила о чуде — пусть гроза стихнет и за окном станет светлее, чтобы они могли вернуться домой.
Она взглянула на часы и ужаснулась: десять вечера! Светлее уже не станет, так что разумнее всего примириться с ситуацией. Селина закрыла глаза и попыталась расслабиться подлаживаясь под сонное дыхание Пирза.
Должно быть, ей все-таки удалось уснуть. Селина осознала это, как только открыла глаза: все тело онемело и ныло. Она перевернулась на бок и с запозданием вспомнила, где она и с кем. Пирз тесно прижимался к ней. Девушка попыталась отодвинуться, но он воспротивился и обнял ее еще крепче.
Даже во власти тревожных опасений, Селина испытала легкую дрожь восторга, погружаясь в идиллические грезы. Они с Пирзом давно любят друг друга, он отвечает на ее чувства и вот сейчас откроет глаза и взглянет на нее с теплотой и нежностью…
Идиотка, тут же отчитала себя девушка и снова постаралась высвободиться, не потревожив спящего. Дождевик, расстеленный на колючем сене, — ложе не слишком-то романтическое, и давно пора понять, что взгляд Пирза никогда не задержится на ней с любовью и восхищением.
— Лежи спокойно!
Селина настороженно напряглась, осознав, что Пирз тоже не спит. Тьма царила кромешная, вряд ли он сумел бы прочесть правду в ее глазах, даже если бы они лежали лицом к лицу. Пирз — только человек, ему не дано проникать в чужие мысли!
Теперь, когда он проснулся, наверное, уберет руку и отвернется от нее… Но вместо этого Пирз обнял ее еще крепче и притянул ближе к себе, в тепло.
— Отпусти меня! — зашипела Селина.
Он засмеялся, теплое дыхание защекотало ей шею и нежную кожу за ухом.
— Что, отказаться от моей живой грелки? — Его пальцы замерли у сердца Селины, отслеживая его биение. — Ты напряжена, словно девственница, впервые оказавшаяся в постели с мужчиной, — лениво прокомментировал Пирз. — Но мы оба знаем, что скованность эта вызвана отнюдь не страхом перед сильным полом. Тогда в чем же дело? Ты боишься именно меня? Боишься, что в момент слабости выдашь правду?
Даже сейчас Пирз был не в силах забыть о своих подозрениях! Как же больно!
— Да ты просто помешался на своем маниакальном стремлении опорочить и унизить весь женский пол! Где уж тебе разглядеть правду! — яростно набросилась на него Селина.
Пальцы его заметно напряглись, и дыхание у девушки перехватило. Пирз развернул ее к себе — грубо, бесцеремонно. И хотя разглядеть его лицо в темноте не удавалось, Селина отчетливо ощутила нервозность молодого человека.
— О чем ты, Селина? — В его голосе звенела сталь.
Наверное, следовало взять опрометчивые слова назад, но бесстрастный, ледяной тон, уместный в зале суда, окончательно вывел девушку из себя. В ней заговорили гордость и гнев. Она и без того зашла слишком далеко и уступать своих позиций больше не собиралась.
— Сэр Джералд рассказал мне, как его… любовница тебя оскорбила. Ты до сих пор этого не забыл, вот и вымещаешь обиду на женщинах!
Воцарилось угрожающее молчание. Между молодыми людьми словно разверзлась бездонная пропасть, на дне которой чудился холодный блеск остро заточенных ножей. Теперь Селина порадовалась темноте: некая часть ее сознания горько жалела о сказанном, зато другая торжествовала победу. Как долго она робела перед неодобрением и презрением Пирза, а ведь ни того ни другого, по правде говоря, не заслуживала! Если, конечно, закрыть глаза на тот факт, что она — дочь своей матери… Однако об этом лучше не думать.
— Да ты просто доморощенный психоаналитик! — язвительно отозвался Пирз. — Интересно, с какой стати дядя разоткровенничался?
Селина промолчала.
— К сожалению, выводы твои далеки от истины. Если я не доверяю отдельным представительницам прекрасного пола, так только потому, что многолетний опыт юриста научил меня осмотрительности. В твоем случае основания для подозрений весьма веские. Ведь ты мне до сих пор не объяснила, зачем рылась в дядиных бумагах. Я по-прежнему уверен: тебе есть что скрывать.
48 
