202 
Инспектор Хелдеринг со всеми своими агентами не узнал ничего, не обнаружил ни малейшего следа папируса номер девять.
Издатели, чьи настроения изменялись от панических до наплевательских, орали друг на друга и на Хелдеринга до самой полуночи. Для всех заинтересованных лиц тайна становилась все глубже и глубже. У Ренделла же все более глубокими становились его подозрения.
Вчера вечером он вернулся к себе в гостиницу, один, чтобы хорошенько поразмыслить. Был только один телефонный звонок, от Анжелы, и он всячески уворачивался от ее вопросов относительно того, что происходит, почему ее так строго допрашивали, притворяясь, что сейчас ему необходимо посовещаться с собравшимися в соседней комнате членами его команды; он пообещал встретиться с Анжелой завтра вечером, то есть, уже сегодня. Предстоящий вечерний разговор с Анжелой был еще одним не сулящим веселья событием, которое, как Ренделл понимал, тоже нельзя было оттягивать.
Да, весь вечер вчера он размышлял, впрочем, продолжал размышлять и сейчас, сидя здесь, в кафе аэропорта Шипхол. Уж слишком много было совпадений, а тут еще неожиданное исчезновение сомнительного папируса, да еще в самый канун окончательного испытания на достоверность. Ренделл даже представить не мог, каким образом пропал папирус. Он напоминал самому себе, что утрата фрагмента была для пяти издателей такой же катастрофой, как и для его собственной веры. Без этого фрагмента они были уязвимы, равно как и сам он без этого кусочка папируса не мог больше верить. Исчезновение фрагмента не могло быть делом кого-то изнутри. Но, с другой стороны, никто снаружи тоже не мог этого сделать.
Перекрывая какие бы-то ни было логические построения, в Ренделле нарастала тень недоверия и подозрения.
Откуда-то сверху, из громкоговорителей, развешанных по всему аэропорту вновь прозвучало сообщение, и, странно, оно касалось его лично:
— Господин Стивен Ренделл. Господина Стивена Ренделла просят подойти к inlichtingen — информационной стойке.
Что бы это еще могло быть?
Ренделл как можно скорее заплатил по счету и поспешил к главной информационной стойке аэропорта.
Там он назвал свое имя первой же милой девушке-голландке.
Та передала ему листок с сообщением.
В нем было написано: “Господин Стивен Ренделл. Немедленно позвоните господину Джорджу Л. Уилеру в Гранд Отель “Краснапольски”. Дело чрезвычайно срочное.”
В течение минуты Ренделл нашел свободную телефонную будку и теперь ждал, когда секретарша Уилера соединит его с американским издателем.
Ренделл плотно прижал трубку к уху, не зная, чего ожидать. Ему было известно лишь одно: рейс 912 из Парижа с отцом настоятелем Петропулосом на борту прибывает ровно через четыре минуты.
В трубке раздался голос Уилера — не рычание, не потухшие слова — он звенел колокольным благовестом:
— Стив, это ты? Замечательные новости! Замечательнейшие! Мы нашли его — мы обнаружили пропавший папирус!
У Ренделла екнуло сердце.
— Вы нашли?
— Можешь ли ты поверить в такое, но его никто не похищал, он даже не покидал пределов хранилища. Он был там все время. Как тебе такое? Нашли мы его исключительно от отчаяния. Мы просто не знали, что делать. А час назад я решил обыскать хранилище еще раз. Только теперь я приказал разобрать все эти металлические и стеклянные ящики, вытащить и размонтировать. Два столяра тут же взялись за дело. И когда мы вытащили ящик под номером девять на пол, мы нашли его, мы нашли пропавший папирус! А случилось то, что задняя часть ящика неплотно прилегала к днищу, образовалась щель, и папирус в своих защитных листах из скользкой ацетатной целлюлозы каким-то образом проскочил в эту щелку, и его прижало к стене так, что никто не мог его видеть. Мы его достали, и, слава Богу, с ним ничего не случилось. Ну, и как это тебе все?
— Здорово, — выдохнул Ренделл. — Просто замечательно.
— Так что можешь забирать своего настоятеля. Папирус уже ждет. Мы все ждем вас.
Ренделл повесил трубку и прижался головой к телефонному аппарату. Неожиданная радостная новость лишила его всех сил.
Тут он услышал сообщение из динамиков:
— Рейс 912 Эйр Франс из Парижа совершил посадку.
Ренделл направился в зал ожидания, куда после таможенного осмотра выходили пассажиры.
Он был готов встретить отца настоятеля, был готов узнать правду и — еще раз — встретить веру.
* * *
«ВЕСЬМА ЛЮБОПЫТНАЯ СЦЕНА», — подумал про себя Ренделл.
202 
