Последние отзывы

  142  

Голос Чедуэлла стал хрипловатым от волнения, пальцы его крепко сжимали руку Пенелопы.

– Нападение было превосходно спланировано. Негодяи выбрали момент, когда экипаж въехал на узкий мостик. Они выстрелили в воздух, чтобы напугать лошадей. При других обстоятельствах принц, возможно, сумел бы остановить их, но шел проливной дождь, мост был неширок, и доски скользкие, а легкий фаэтон совершенно не годился для поездок в такую погоду. Принц из последних сил натягивал поводья, пытаясь сдержать обезумевших лошадей и направляя их прямо на бандитов, перегородивших мост. Но тут одно колесо попало в выбоину, фаэтон, ехавший на большой скорости, подбросило вверх, он упал набок, накренился и свалился в пропасть. Все вышло так, как и задумывали преступники, но они полагали, что погубили не принца, а его слишком много знавшего друга.

Пенелопа круглыми от ужаса глазами смотрела на Чедуэлла, чувствуя, как у нее сердце сжимается от боли. Ее рука непроизвольно потянулась к его плечу, чтобы заставить его замолчать, но он хотел закончить свой рассказ:

– Принц, должно быть, сначала потерял сознание, но струи дождя привели его в чувство. Он слышал крики негодяев, но не слышал голоса жены. Принц хотел позвать ее, но не смог. У него было такое чувство, словно он, как бесплотный призрак, парит над землей и наблюдает за тем, как разбойники, переговариваясь, спускаются в пропасть, чтобы удостовериться, что их жертва мертва и больше никогда не заговорит, а потом, никого не найдя, уходят. Они так и не обнаружили принца, лежавшего под обломками экипажа. Он не видел ничьих лиц, но узнал их голоса. Нарушителя общественного спокойствия среди них, как ему показалось, не было, но вскоре после происшествия по мосту проехал человек, которого принц считал своим другом. Он крикнул убийцам, чтобы те расходились. Но вместо того чтобы спуститься в пропасть, поискать раненых или послать за кем-нибудь, кто мог бы помочь, он сказал им, чтобы они забыли о случившемся и поскорее уезжали отсюда, пока их никто не застал на месте преступления.

В голосе рассказчика слышалась боль. Несмотря на то что прошло уже много лет, он переживал события так остро, словно они произошли только вчера. Слезы навернулись на глаза Пенелопы. Она поняла, что принц и человек, сидящий сейчас рядом с ней, одно и то же лицо. И зовут этого человека сэр Грэм Тревельян!

Глава 35

– Не надо, – прошептала Пенелопа. – Замолчи, ни слова больше. Я знаю все, что произошло потом. То, что ты скажешь об этом вслух, ничего не изменит. Ее уже не вернешь. Думай о том, что она сейчас счастлива там, на небесах. Люби ее дочь и знай, что твоя погибшая жена хотела бы, чтобы ты продолжал жить. Я люблю тебя. Возможно, это звучит самонадеянно, но я хочу, чтобы ты дал мне шанс попытаться облегчить твою боль.

Вглядываясь в лицо мужа, Пенелопа видела то, чего не замечала раньше. Грэм закрывал повязкой тот глаз, у которого заканчивался идущий через всю щеку шрам. Теперь Пенелопа получила ответ на многие вопросы, которые мучили ее. Ее, например, удивляло то, что, когда Грэм ночью нежно и страстно целует ее, она не ощущает прикосновений его изуродованной онемевшей губы. Оказывается, это был всего лишь грим.

Грэм не пытался сейчас выяснить, что именно поняла Пенелопа из его рассказа и о чем уже догадалась. Солнце стояло в зените, и его лучи освещали узников, которые не сводили глаз друг с друга. Пенелопа погладила Грэма по щеке, дотронулась до его шрама и губ. Впервые ей было позволено прикоснуться к нему, и она наслаждалась новыми, незнакомыми ощущениями.

– Ты сама не понимаешь, что говоришь, любовь моя, – промолвил он. – Тебе под силу облегчить мою боль, сделать счастливыми мои ночи и дни, но что я могу предложить тебе взамен? Лишь обман и предательство.

Губы Грэма коснулись высокого чистого лба Пенелопы.

– Нет, между нами больше не будет лжи, – сказала она. – Если нам удастся выбраться отсюда, мы начнем все заново, правда?

Грэм покрывал нежными поцелуями лицо Пенелопы, и вскоре она утратила способность думать, погрузившись в полузабытье и отвечая на его ласки. У Грэма было мало надежд на спасение. Он ничего не мог предпринять до тех пор, пока не явится их тюремщик. Не лучше ли было провести последние часы своей жизни в объятиях женщины, которую он любил?

И он припал к ее губам. И сразу же окружающий мир перестал существовать для них. Грэм посадил Пенелопу себе на колени и, расшнуровав лиф ее платья, спустил его, обнажив белоснежные плечи и грудь. Пенелопа не сопротивлялась, ведь она находилась в объятиях мужа, человека, которого всем сердцем любила. Грэм ласкал ее тело, и мысль о том, что только он один во всем мире имеет право на эту женщину, возбуждала его.

  142