Особенно,... 
81 
Ему нравилось разговаривать с ней. Они были друзьями тридцать с лишним лет. В каком-то смысле она была его самым близким другом, так же как и он для нее. Она обожала Сабрину.
– Честно говоря, она бы отлично справилась с работой на рудниках. Черт возьми, жаль, что она не парень! – Он редко так говорил.
– Может быть.
Он старался не думать о будущем. Сабрина сможет выйти замуж только через несколько лет. Но, с другой стороны, время бежало, и моложе он не становился. Год назад у него возникли проблемы с сердцем. Сабрина пришла в ужас, обнаружив его без сознания в туалетной комнате. В дальнейшем он чувствовал себя хорошо, и они постарались забыть о случившемся. Но доктор часто напоминал ему, что нужно быть осторожнее. Не перенапрягаться; этот совет вызывал у Иеремии улыбку. Он задавался вопросом, кто взвалит на себя его работу, если он уйдет на покой.
– Ты стареешь, Иеремия. Пора подумать о своем будущем. – Ханна кивнула в сторону лестницы, которая вела в комнату Сабрины. – И о ее будущем тоже. Ты все еще держишься за этот дом в городе?
Он грустно улыбнулся уголками губ.
– Да. Я знаю, ты считаешь меня сумасшедшим. Ты всегда так думала. Но я с любовью строил этот дом и с любовью отдам его Сабрине. Пусть продаст его, если захочет. А я не хочу однажды услышать от нее: «Папа, почему ты не сохранил его для меня?»
– Что ей делать с домом, который в десять раз больше любого амбара да к тому же находится в Сан-Франциско?
– Кто знает? Мне хорошо здесь. Но, возможно, она захочет жить в городе. Таким образом, у нее будет выбор. – Он умолк, и оба они подумали о Камилле.
Она не заслуживала тех добрых чувств, которые он питал к ней. Он так и не дождался от нее ни слова, ни знака, ни письма. Как бы там ни было, официально они все еще были женаты. Ее отец писал ему несколько раз. Вроде бы какое-то время она жила в Венеции, затем переехала в Париж. Она была с тем самым человеком, с которым сбежала, называла себя «графиней» и представлялась его женой. У них не было денег, во Франции стояла холодная зима, Орвиль Бошан не выдержал и поехал повидаться с дочерью. Его жена умерла, Хьюберт женился и жил в Кентукки, а Иеремия запретил ему встречаться с Сабриной, потому что не хотел никаких воспоминаний, не подпускал к дочери никого, кто мог бы сказать ей что-либо отличное от того, что он сам говорил ей все эти годы. У Орвиля Бошана никого больше не было. Он остался один и поехал в Париж к своей девочке, которая, оказалось, влачила жалкое существование в одном из предместий; к тому же у нее родился мертвый ребенок, но когда он попытался увезти ее домой в Штаты, она отказалась. Он писал, что она свихнулась от страсти, понять которую ему не дано. Настолько прикипела к этому ничтожеству, своему любовнику, что отказывалась ехать с отцом. Иеремия также понял из письма, что она начала пить, возможно, баловалась абсентом, но, как бы там ни было, ее проблемы больше его не касались. Орвиль Бошан умер спустя несколько лет, а Камилла так и не вернулась домой. Иеремия больше не получал о ней известий, и от этого ему было только легче. Он не хотел, чтобы отношения с Камиллой омрачили существование Сабрины, не хотел, чтобы девочка узнала о том, что ее мать не умерла от гриппа, как он сам говорил ей. Для Иеремии и Сабрины эта дверь закрылась навеки, и Камилла больше никогда не войдет в нее.
В его жизни не было никого, подобного ей, никого, кто пробудил бы в нем нежные чувства, ради кого он был бы готов на безумство, никого, за исключением, конечно, Сабрины. Она теперь стала его единственной любовью, смыслом его жизни. Естественно, были женщины, оживлявшие его чувственность, когда он сам хотел этого. В Сан-Франциско была женщина, которую он навещал, если приезжал без Сабрины. Была одна учительница в Сент-Элене, с которой он обедал время от времени. Мэри-Эллен давным-давно вышла замуж и переехала в Санта-Розу. Иногда Амелия Гудхарт приезжала в город повидаться с дочерью, и всякий раз Иеремия и Сабрина были несказанно рады видеть ее. Она была, как всегда, восхитительна, и Сабрина обожала ее.
Ей было уже за пятьдесят, но она все еще оставалась самым поразительным человеком из всех, кого Сабрина знала. Она приезжала в Сан-Франциско раз в год, чтобы встретиться с дочерью и ее детьми. У нее было шесть внуков и внучек, и однажды она привезла их всех в Сент-Элену к Иеремии и Сабрине. Сабрина тянулась к ней, как ни к какой другой женщине. Благородство и мягкость сочетались в ней с блеском и изысканностью стиля, что, естественно, привлекало Сабрину. Она всегда привозила с собой чудесные наряды и драгоценности, от которых у Сабрины дух захватывало.
81 
