Особенно,... 
169 
Получив дозволение, Кромвель возвращается в Остин-фрайарз. В кои-то веки ему дарован день отдыха. Насытившись, толпа у ворот рассеялась. Первым делом он спускается на кухню, наградить повара подзатыльником и золотой монетой.
— Сотня разверстых ртов, клянусь! — восклицает Терстон. — И увидите, к ужину снова будут тут как тут.
— Жаль, что у нас в стране столько нищих.
— Как же, нищие, держи карман шире! Блюда, которые готовятся на этой кухне, такого отменного качества, что к нам захаживают, закрыв лица капюшонами, чтобы их не узнали, даже олдермены. Есть вы или нет, у нас всегда полон дом гостей: французы, немцы, флорентийцы, все клянутся, что знают вас, все заказывают обеды по своему вкусу, а на кухне толпятся их слуги: там отщипнул, тут отхлебнул. Пора жить скромнее или придется строить новую кухню.
— Что-нибудь придумаю.
— Мастер Рейф говорит, что для Тауэра вы прикупили целую каменоломню в Нормандии. Вы, мол, подкопались под французов, и они все попадали в ямы.
Такой прекрасный камень цвета масла. Четыреста рабочих на жаловании, и если кто-то стоит без дела, его тут же переводят на строительство в Остин-фрайарз.
— Терстон, пусть отхлебывают, лишь бы ничего не подсыпали.
Он помнит, как чуть не преставился епископ Фишер; если, конечно, дело было не в грязном котле и не в прокисшем супе. Котлы Терстона всегда безукоризненно чисты. Он наклоняется над кипящим варевом.
— Где Ричард?
— Чистит лук на заднем крыльце. А, вы про мастера Ричарда? Наверху. Обедает, да все там.
Он поднимается наверх. Ошибиться невозможно — на пасхальных яйцах его лицо. На одном Джо нарисовала ему головной убор, волосы и по меньшей мере два подбородка.
— И то правда, отец, — замечает Грегори, — ты становишься все тучнее. Стивен Воэн тебя не узнает, когда приедет.
— Мой господин кардинал прибавлялся, как луна, — говорит Кромвель. — Чудно, ведь он почти никогда не обедал — то одно, то другое — а когда наконец усаживался за стол, в основном вел беседы. Бедный я, бедный. С прошлого вечера не преломил и куска хлеба.
Преломив хлеб, говорит:
— Ганс хочет меня написать.
— Надеюсь, он поторопится, — говорит Ричард.
— Ричард…
— Ешьте свой обед.
— Мой завтрак. После, идем со мной.
— Счастливый женишок! — дразнится Грегори.
— А ты, — сурово одергивает его отец, — отправляешься на север с Роуландом Ли. И если ты считаешь деспотом меня, посмотрим, что ты запоешь под его началом.
В кабинете он спрашивает:
— Как подготовка к турниру?
— Кромвели никому не дадут спуску.
Он боится за сына; боится, что Грегори упадет, поранится, убьется. Переживает и за Ричарда, эти юноши — надежда его рода.
— Счастливый женишок? — спрашивает Ричард.
— Король сказал — нет. Не из-за моей семьи или твоей — он назвал тебя кузеном. Должен заметить, Генрих как никогда к нам расположен. Но Мария нужна ему самому. Ребенок родится в конце лета, король боится подходить к Анне, а снова жить монахом не желает.
Ричард поднимает глаза.
— Он сам так сказал?
— Дал понять. И я говорю как понял. Неприятное открытие, но, думаю, мы переживем.
— Я бы не удивился, будь сестры похожи…
— Возможно, ты прав.
— А ведь он глава нашей церкви. Немудрено, что чужеземцы смеются.
— Если бы король был обязан являть пример в частной жизни, его поведение, возможно, и вызывало бы… удивление… но для меня… видишь ли, меня волнует, как он правит страной. Стань он деспотом, упраздни парламент, правь единолично, не считаясь с палатой общин… но он так не поступает. Поэтому мне все равно, как король управляется со своими женщинами.
— Но не будь он королем…
— Верно. Тогда его следовало бы запереть. И все же, если не брать в расчет Марию, разве его поведение предосудительно? Он не плодит бастардов, как шотландские короли. Кто назовет имена его женщин? Мать Ричмонда да Болейны. Генрих умеет быть скрытным.
— Возможно, они известны Екатерине.
— Кто знает про себя, будет ли верен в браке? Ты?
— Мне может не представиться случая.
— Напротив. Я нашел тебе жену. Дочь Томаса Мерфина. Породниться с лордом-мэром — неплохая партия. А состояние у тебя будет не меньше, чем у нее, об этом я позабочусь. Да и Франсис к тебе расположена. Я спрашивал.
— Вы сделали ей предложение за меня?
169 
