Особенно,... 
89 
Завтра его наконец осмотрит врач, он не знает, каким будет результат; Хонда решил совершить своего рода очищение и распорядился перед ужином приготовить ванну.
Экономка, женщина средних лет, бывшая медсестра, которую Хонда нанял сам, без оглядки на Тору, была несчастной женщиной, похоронившей двух мужей, но ничего не упускала и была очень внимательна, Хонда теперь подумывал о том, что следует позаботиться о ней в завещании. Она за руку довела Хонду до ванной комнаты, все время предупреждала, чтобы он не поскользнулся, и, окутав заботой, будто паутиной, которую тянет за собой паук, оставила его раздеваться. Хонда не любил, чтобы женщины видели его голым. Перед зеркалом, мутным от просачивающегося из ванной комнаты пара, Хонда снял халат. Осмотрел в зеркале свое тело. На груди выступали все ребра, живот выпирал книзу, в тени этой вздутости свисало нечто, напоминавшее увядший стручок, дальше тело, словно обрубленное, опиралось на бледные тощие ноги. Появились будто опухшие колени. Сколько долгих лет самообмана понадобилось для того, чтобы истязать себя зрелищем этого уродства. Но Хонда подумал, что если красивый в молодости мужчина доживет до его лет, то он будет именно таким, и утешил себя сочувственной улыбкой в адрес такого человека.
На обследование ушла неделя. В назначенный день он снова направился в больницу, и когда ему сказали, что нужно тотчас лечь на операцию, подумал: «Ну, вот, началось».
— И все-таки, раньше вы часто бывали в больнице, а в последнее время вас и не видно, вот за это отсутствие вы и натворили дел. Это не небрежность и не оплошность, — врач произнес это таким тоном, словно ругал его за распущенность, и изобразил тонкую улыбку. — К счастью, у вас доброкачественная опухоль на поджелудочной железе, поэтому достаточно удалить ее.
— Так это не желудок?
— Поджелудочная железа. Я могу показать вам снимки желудка.
Опухоль на поджелудочной железе выглядела, как оказалась, выпуклостью вне желудка — это совпадало с первым результатом, полученным при пальпировании.
Хонда выпросил себе в больнице недельную отсрочку.
Вернувшись домой, он сразу написал длинное письмо и велел отправить его срочной почтой. Он написал, что двадцать второго июля приедет в Гэссюдзи. Письмо прибудет завтра, двадцатого, или послезавтра, двадцать первого числа, он сообщал о своих намерениях настоятельнице монастыря, просил принять его, написал о событиях шестидесятилетней давности, попутно изложил собственную жизнь, просил простить за то, что из-за срочности дела едет без приглашения.
Утром двадцать первого числа, в день отъезда, Хонда сказал, что пойдет во флигель к Тору.
Экономка просто назойливо просила позволить ей сопровождать его в поездке, но Хонда твердо отказал ей, сказав, что должен ехать один. Поэтому экономка дала ему подробные наставления, положила в саквояж одежду специально для того, чтобы Хонда не простудился от гостиничного кондиционера, так что саквояж по тяжести оказался не под силу пожилому человеку.
По поводу посещения флигеля, где находились Тору и Кинуэ, экономка снова разразилась всякими наставлениями. Их целью было предупредить реакцию на свои возможные упущения.
— Извините, пожалуйста, но господин Тору последнее время все время носит это кимоно в крапинку, госпоже Кинуэ очень нравится эта его одежда, я просила снять, чтобы постирать, но она рассердилась и укусила меня за палец, поэтому мне пришлось оставить его в этом кимоно. Господин Тору ничего не говорит, он и день проводит, и ночь спит все в той же одежде, не обращает на это внимания. Имейте это в виду… И еще, мне очень неудобно об этом говорить, но, по словам служанки, которая работает во флигеле, госпожу Кинуэ по утрам тошнит, и нравится ей сейчас совсем другая еда. Она радуется, что у нее появились признаки какой-го тяжелой болезни, но учтите, это не так.
Экономка не видела, что глаза Хонды, уверенного, что его потомок будет лишен ясности рассудка, как-то странно блеснули.
Раздвижные стены были распахнуты, с тропинки из сада все, что творилось в доме, было видно как на ладони. Хонда, тяжело опершись на палку, опустился на край веранды.
— Дедушка пришел, доброе утро, — произнесла Кинуэ.
— Доброе утро. Я тут собираюсь на пару дней уехать в Киото, а затем в Нару, и хотел попросить тебя присмотреть за домом.
— Вы едете путешествовать? Как хорошо, — Кинуэ не проявила никакого интереса и вернулась к своим занятиям.
89 
