Особенно,... 
46 
А затем, словно прочитав мысли Билла, он ответил на вопрос, который тот так и не осмелился задать. Ясно, что он никогда больше не сможет ходить и будет прикован к инвалидной коляске. Но Билл не имел представления о том, сможет ли он вести половую жизнь, и от этого впадал в тихую панику. Врач откровенно заявил, что Билл с большой долей вероятности сможет восстановить сексуальную чувствительность и вести относительно нормальную половую жизнь, хотя об этом еще рано говорить. Тем не менее, он всячески старался его подбодрить.
– Если ваша жена немного потерпит, – с улыбкой заметил доктор, – все будет хорошо. – Билл не стал объяснять ему, что скоро у него не будет жены и вряд ли он позволит себе эксперименты с другими женщинами. Впрочем, когда он выздоровеет, то сможет прибегнуть к безотказному средству – с головой погрузиться в работу. Теперь это все, что у него осталось.
Когда доктор ушел, Билл долго лежал и думал. Сейчас он находился в глубокой депрессии. За последние часы произошло слишком много событий, и требовалось все это переварить. Было трудно смириться с мыслью об инвалидной коляске. Но он понимал, что могло быть хуже. Его могло полностью парализовать, он мог умереть, мог, наконец, стать умственно неполноценным. Но, несмотря на тот подарок судьбы, за который он, по-видимому, должен быть чрезвычайно благодарен, больше всего его волновало, будет ли он полноценным мужчиной. Он снова и снова возвращался мыслями к Изабель, вспоминал о том времени, которое они провели вместе. Трудно поверить, что это было всего четыре дня назад. Четыре дня назад он танцевал с ней в «Аннабелз», а теперь она лежит без сознания, а ему уже никогда больше не придется танцевать. Неужели он никогда не услышит ее голос, не увидит ее милое лицо? Билл заплакал. Слезы все еще лились по его лицу, когда в палату вошла сиделка. Зная, что врач был у него довольно долго и вряд ли мог сообщить пациенту что-то приятное, она решила, что Билл расстроился, и мягко попыталась его подбодрить. Какой, наверное, ужас для такого красивого, энергичного мужчины стать совершенно беспомощным!
– Не хотите обезболивающего, мистер Робинсон? – спросила она.
– Нет, я чувствую себя прекрасно. Как там миссис Форрестье? Есть какие-нибудь изменения? – Он спрашивал об Изабель каждый раз, когда видел кого-либо из сестер, и никто не понимал, делает ли он это потому, что считает себя виноватым в случившемся, или же потому, что питает к ней какие-то чувства. Все терялись в догадках. Правду знала только сестра, дежурившая в ту ночь, когда Билл навещал Изабель, но доктор взял с нее слово, что она будет молчать.
– Все то же самое. Приходил ее муж, недолго побыл и снова ушел. Он, наверное, на несколько дней отбыл в Париж. Он все равно ничем помочь не может. – Разве что быть с ней рядом и умолять поскорее вернуться. Когда Билл вспоминал о Гордоне, его охватывала ненависть – уж слишком безобразно тот вел себя с Изабель. Но если он уехал, то можно навестить ее снова. Он сказал об этом сестре. Она знала, что Билл навещал Изабель прошлой ночью, причем с разрешения врача, но сомневалась, разрешит ли доктор на этот раз. Однако, увидев выражение лица Билла, она все поняла, и ее сердце дрогнуло.
– Посмотрим, что можно сделать. – И сестра тут же исчезла. Через пять минут она вернулась с двумя санитарами, которые сняли кровать с тормозов и медленно покатили к двери. Пришлось снять часть датчиков, но теперь Билл уже мог некоторое время обойтись и без них.
Дежурившая у Изабель сестра открыла им дверь, и санитары осторожно вкатили кровать в палату. Сестры деликатно отошли в угол комнаты, оставляя их наедине. Повернувшись насколько можно, Билл, как и прошлой ночью; сжал пальцы Изабель.
– Это я, Изабель… ты должна проснуться, любовь моя. Надо возвращаться. Ты нужна Тедди, нужна мне. Мы так давно не разговаривали, я так по тебе скучаю! – По щекам Билла текли слезы. Замолчав, он продолжал сжимать ее руку и, кажется, стал постепенно засыпать. Уже собрались увозить его обратно, когда дверь палаты неожиданно распахнулась и на пороге появился Гордон Форрестье. Сестры вздрогнули, санитары поспешно удалились.
– Будьте добры немедленно вернуть мистера Робинсона в его палату! – приказал Форрестье. Билл не произнес ни слова. Ситуация была ясной до предела, и, проезжая мимо Форрестье, Билл ощутил в груди неприятный холодок. Наверняка Гордон воспрепятствует их свиданиям с Изабель. Впрочем, он скоро уедет в Париж… Билл лежал в своей палате, размышляя об этом, а также о том, как ужасно выглядела Изабель, когда в помещение ворвался ее муж.
46 
