92 
- Петрович, ну ты наглый! - восхитился Колобков. - Совесть-то поимей - шампанского в баре всего один пузырь остался!
- Ну и чего ему там стоять, место зря занимать?
- А мало ли? Вдруг какое событие случится?… Матильда, например, ласты склеит…
- За бутылку шампуню могу устроить… - прошептал беркут, нетерпеливо переступая с лапы на лапу. - Видел, как я того борова клювом долбанул?
Колобков несколько секунд обдумывал эту мысль, и уже почти соблазнился. Очень уж приятная картинка нарисовалась в мозгу. Но в конце концов все-таки отверг искушение.
- Зинку жалко… - вздохнул он.
- Иваныч, ну выдели хоть сто грамм, не жлобись! Я тебе сегодня жизнь спас! А ты со мной еще за прошлый раз не рассчитался!
- Это за какой еще?…
- А с той летучей мышью-то, а?…
- Гы-гы, так это когда было? - хохотнул Колобков.
- Жлоб ты все-таки, Иваныч…
- Зато на «Майбахе» езжу.
Когда из зарослей показалась вереница унылых мбумбу, жена и теща Колобкова чуть не померли от страха, решив, что главу семейства уже съели и теперь пришли за добавкой. Фабьев тоже в первый момент хотел отдать концы и держать курс в открытое море. Но потом заметил важного, как индийский паша, Колобкова, подстегивающего островитян прутиком.
- Серега, переведи, чтоб сгружали аккуратнее! - потребовал Колобков, руководя работами. - Они так всю валюту поколют! А она теперь моя!
- Ссыпайте все в кучу, - меланхолично «перевел» Чертанов.
- Ай, что ты, Серге, деньги же побьются! - опасливо заметил Зуптупа, ставший бригадиром грузчиков.
- Ничего страшного, пусть бьются, - пожал плечами Сергей. - Они все равно не мои.
В результате три мешка с ракушками (накопления целого племени!) превратились в кучу перламутрового мусора. Колобков долго топал ногами и орал, но поделать ничего уже не мог. Чертанов делал постное лицо и озабоченно качал головой - ай-яй-яй, какие вредные папуасы, все ракушки побили! Саботажники!
Когда «Чайка» подняла якорь, все мбумбу вздохнули с облегчением. И только Зуптупа вздыхал, вспоминая такую симпатичную, хоть и с небритой головой, Свету.
А в известняковом дворце старого вождя лежал и тихо постанывал старый Туптуга. Его избили до полусмерти. Причем два раза: Колобков с супругой за то, что гад завел их в деревню каннибалов, а сородичи - за то, что привел к ним этих проклятых белых. Конечно, мбумбу лупили старика не руками, а палками - дотрагиваться до чумбуи-леки никто не собирался. Хорошо еще, что убивать «набитого грязью» - табу, плохая примета, а то бы точно пришибли.
Остров Бунтабу с каждой минутой удалялся, пока не превратился в едва различимое пятнышко в необозримой дали. Происходи дело на Земле, он уже скрылся бы за горизонтом, но только не на Эйкре, с его «двумерным космосом».
Колобков стоял на носу, гордо приложив ладонь ко лбу в классическом «жесте впередсмотрящего». Его не смущало то, что в этом мире подобный жест лишен всякого смысла - все-таки его основной смысл состоит в том, чтобы не ослепляло солнце. Главное - смотрелось красиво. Время от времени бизнесмен отрывался от этого важнейшего занятия и критиковал Чертанова, сидящего в шезлонге и баюкающего больное колено. Оно оказалось неповрежденным (всего лишь сильный ушиб), но Сергей ныл так, будто ему ампутируют самую дорогую часть тела.
Таковой он считал компьютер.
- Петр Иваныч, а почему вы не забрали с собой идола Лукенкуи? - как бы между делом спросил сисадмин.
- М-м-м… а на черта мне этот бульник? Что у меня - дома кирпичей мало?
- Ну, он только снаружи каменный…
- А внутри?
- Золотой…
Увидев, как Колобков бегает и матерится, Чертанов почувствовал себя отмщенным. Конечно, он поймал шефа на самый примитивный розыгрыш - ну откуда бы, спрашивается, у первобытного племени такая тьма золота? Каменного идола они себе вытесали - божок все-таки, народный покровитель, надо расстараться - но золотого… Да на острове Бунтабу и не было этого металла…
Минут через десять Петр Иванович все-таки догадался, что его разыграли. И торжество Сергея очень быстро закончилось.
Валере после мазей чернокожей травницы явно полегчало. Он все еще не пришел в сознание, но дышать стал ровно. Еще во время перехода через джунгли Света, вернувшая себе аптечку, да еще и заполучившая новую - немецкую, обработала ему рану антисептическим кремом и налепила пластырь с оксидом цинка. Телохранителю предстояло несколько дней провести в постели, но за жизнь можно было уже не опасаться.
92 
