102 
Она набросилась на еду и заметила, что Айрин тревожно смотрит на нее добрыми голубыми глазами.
— Как ты жила все это время, Тереза? — осторожно спросила молодая женщина и незаметно оглядела подругу.
— Так… жила…
— Одна?
— Нет…
— Работала?
— Нет, я уже давно ушла оттуда.
— Я так и подумала. Скажи, ты… нездорова?
Тереза вздрогнула, и глаза ее тревожно забегали.
— Что ты имеешь в виду? Айрин пожала плечами.
— Я думала, ты пришла мне сказать… Может, конечно, я ошибаюсь… Ты не беременна, Тереза?
Терезу точно камнем по голове ударили. Беременна?! Взгляд ее остановился. О Господи!
— Не знаю, — прошептала она. Айрин подсела ближе и попросила:
— Расскажи мне все! Мне ты можешь довериться.
И Тереза рассказала, мучаясь от стыда за свою сломленную гордость. Боже, она еще смотрела на Айрин и женщин с кухни свысока!
Айрин в досаде слегка стукнула кулаком по столу.
— И он уехал навсегда?
— Думаю, да, — уныло протянула Тереза. — Айрин, ты считаешь, это правда, что я…
— Да, похоже на то. Все признаки налицо. Судя по твоим словам уже около двух месяцев.
Терезе от ужаса хотелось завыть. Она вся словно окаменела, и не могла двинуться. У нее там, внутри, что-то живое, чужое, ненужное ей, то, от чего никак не освободиться вплоть до часа, предначертанного природой. А до этого оно будет расти, шевелиться, жить своей жизнью в ее теле, и нужно будет это терпеть — какой кошмар! Ребенок! Зачем он ей, зачем! Появление злосчастного существа будет означать крах жизни, борьбы, всех надежд! Никакого будущего — крест на всем! Ей всего шестнадцать, она не замужем и беременна! Что же теперь делать, что?! Куда она денет ребенка, на что будет жить и сколько предстоит вынести до его появления?! Она вся дрожала, и пальцы судорожно скребли стол. Вот и все, она стала как все, даже хуже, опустилась на самое дно, погубила себя, свою жизнь…
— Тереза, — сказала Айрин, видя состояние несчастной девушки, — может, лучше будет, если ты вернешься домой, к своей маме?
— Нет, Айрин! — Тереза даже содрогнулась. — Ни за что, нет! Не могу, не могу!
Она дико замотала головой.
— Почему? — тихо спросила Айрин. Она была очень расстроена.
— Ты не знаешь, как там относятся к таким поступкам! Я никогда туда не вернусь!
Господи, она потеряла все: дом, маму, Тину! Навсегда! Опозорила их! Все отвернутся от них, если узнают! И на Тине, сестре шлюхи, никто не женится. А ведь Тина всегда мечтала жить в Кленси, иметь семью и… детей!
Нет, уж лучше Сидней, где ее никто не знает. Слиться с общей массой, затеряться в толпе — сейчас Тереза хотела только этого.
— Он ничего тебе не оставил? — спросила Айрин.
— Вот! — Тереза с ненавистью вытряхнула деньги из конверта.
Айрин заметно повеселела.
— Сколько тут?
— Не знаю!
Женщина стала пересчитывать. Много денег — это очень хорошо! Все-таки мужчина, с которым жила Тереза, человек порядочный — денег хватит и на жилье, и на еду, да и на приданое для маленького. На что еще может рассчитывать бедная девушка, когда сходится с человеком выше ее по положению и достатку? Отец Кристиана, внебрачного сына Айрин, вообще ничего ей не оставил, и мать чуть не выгнала девушку из дома и попрекает до сих пор. Конечно, Терезе этого говорить нельзя, потому что она явно считает, что этот человек был обязан жениться на ней или же обеспечить до конца жизни.
— Не надо! Не нужны мне эти деньги, не нужны! Я вытру о них ноги, я…
— Нет. — Айрин ласково положила руку на локоть девушки. — Они тебе пригодятся. Если ты хочешь остаться в Сиднее, то надо будет как-то дотянуть до родов — снимать квартиру, хорошо питаться, а когда придет срок появления на свет ребенка, оплатить услуги врача. На все это уйдет очень много денег, даже больше, чем есть в этом конверте.
— У меня есть еще деньги, я накопила за время службы.
— Очень хорошо. Я помогу, чем сумею, Тереза, можешь на меня положиться. — Она принялась гладить волосы подруги. — И не плачь, не плачь! Со мной тоже случилось такое, ты же знаешь, и, уверяю тебя, это можно пережить!
Вечером Тереза вернулась в гостиницу. Девушка-служанка, попавшаяся навстречу, пренебрежительно хмыкнула, и Тереза вспомнила, как Нейл говорил: «Если человеку что-то нужно от тебя, он станет любезничать, улыбаться, из кожи вон вылезет, чтобы понравиться и заслужить твое расположение; но едва дело сделано, может даже не поздороваться с тобой, и, кроме равнодушия, ты не увидишь в его глазах ничего».
102 
