26 
Дом был построен из камней и бревен. Закрытая веранда оптически увеличивала его. В загоне гарцевали три лошади, на заднем дворе располагался старый ангар, а рядом — открытый гараж с одиноким снегоходом внутри. Рядом с гаражом лежали аккуратно сложенные дрова. За исключением лошадей, никаких иных признаков жизни не было.
Местность казалась суровой и устрашающей. Глядя на возвышавшиеся вокруг горы, Барри почувствовала себя маленькой и ничтожной. Грэй Бондюрант наверняка именно так ее и воспримет. Вылезая из арендованной машины, Барри на секунду задумалась, с чего начать знакомство. Из того немногого, что ей довелось услышать и прочитать о нем, стало ясно, что он вряд ли примет ее с распростертыми объятиями.
Впрочем, она напрасно беспокоилась: его не оказалось дома. Она позвонила в дверь, затем громко постучала, но никто не отозвался. Черт! Она мысленно уже подготовила себя к встрече с этим бывшим морским пехотинцем, преодолела слишком много трудностей и затратила слишком много усилий, чтобы так быстро отступить.
Надо дождаться возвращения хозяина. Барри прошла на веранду и уселась в кресло-качалку. Отсюда открывался захватывающий дух вид на Тентон. Здорово! Сидеть вот так, раскачиваясь в кресле, и созерцать великолепие окружающей природы!
Через пятнадцать минут, оставив сумочку в кресле, она вернулась к входной двери. Так как гараж был открыт, ей пришла в голову мысль, что и дом может быть не заперт. Так оно и оказалось.
Дверь вела прямо в жилые комнаты. Высокий потолок поддерживали необработанные балки, большую часть противоположной стены занимал огромный камин. Во всем чувствовалась крепкая мужская рука. Незанавешенные окна, грубый шерстяной ковер на полу… В комнате царила полнейшая тишина, не было даже слышно тиканья часов! Слабо пахло дымом и… мужчиной.
Этот запах был настолько силен, что Барри быстро огляделась, ожидая увидеть материализовавшегося из воздуха Бондюранта.
Нещадно ругая себя за подобную глупость, она быстро пересекла гостиную и оказалась в огромной спальне. Здесь она снова увидела тяжелую мебель, а также кровать, которую постаралась не заметить. Сделав еще несколько шагов, Барри оказалась в ванной комнате.
На полке над раковиной одиноко лежала зубная щетка. На вешалке висели полотенца, а на ручке двери — рубашка. Барри не удержалась и потрогала: хлопок. Ненакрахмаленная, удобная.
В ванной в общем-то было чисто, впрочем, крышечка одеколона запылилась, видимо, им редко пользовались. Барри неудержимо захотел ось открыть зеркальный шкафчик, где хранились медикаменты, но она взяла себя в руки, посчитав, что это будет уже вторжением в личную жизнь.
Она воспользовалась туалетом, а затем вымыла руки и вытерла полотенцем, висящим на вделанном в стену кольце. Полотенце было слегка влажным. Очевидно, не так давно он вытирал им лицо или руки. Девушка слегка смутилась и вновь почувствовала незримое присутствие хозяина.
Видимо, на нее так подействовали тишина и одиночество.
Барри снова пересекла спальню, собираясь уйти, как только раздобудет что-нибудь попить.
Кухню она отыскала без проблем. В холодильнике стояло шесть банок пива и ни одной бутылки воды, ни одного безалкогольного напитка. Пришлось пить воду из-под крана, правда, открыв морозильник, она еще добавила в стакан несколько кубиков льда.
Помня о своем намерении, она вышла на веранду. Бондюрант, конечно же, вернется до наступления темноты; если бы он уехал надолго, вряд ли бы оставил дверь открытой.
Оранжевый закат сменился сумерками. На небе высыпали звезды. Барри, прожившая всю свою жизнь в городе, ни разу не видела такого огромного скопления! Прямо над головой находился Млечный Путь.
С наступлением темноты сильно похолодало, она зябко поежилась. Хотелось спать. Она еще не привыкла к местному времени, и ее биологические часы показывали пять часов утра следующего дня.
— Как глупо, — буркнула себе под нос Барри, стуча зубам и.
Не дав себе времени передумать, она вошла в дом и плюхнулась на длинную софу. Через секунду, свернувшись калачиком, она уже крепко спала.
Глава 9
Бильярдные шары, столкнувшись, раскатились в разные стороны. Один из них упал в лузу, и тут же раздался резкий неприятный вопль Хови Фриппа:
— Моя игра! Сколько?
— Три.
— Уф! Пятнадцать баксов. Может, еще партию?
— Нет уж, спасибо. Ты меня обчистил. Хови взял протянутые ему три пятидолларовые купюры, сунул деньги в карман и хотел было сделать несколько самодовольных замечаний относительно своей выдающейся победы, однако, взглянув в глаза проигравшего, передумал.
26 
