55 
– Заходите, – раздался со двора мужской голос.
Григорий толкнул калитку и первым вошел во двор. Хозяин стоял у дома в белой рубашке, заправленной в вельветовые брюки, и в рыжих сандалиях на босу ногу, на ноге не было одного пальца. Голову прикрывала соломенная шляпа с широкими полями. Григорий представил мужчину, а имя женщины напрочь забыл.
Антон ожидал увидеть седобородого благообразного старика, именно таким он представлял себе народных целителей. Перед ним же стоял идеально выбритый смуглый мужчина с прозрачными голубыми глазами. То, что он умен, Полуянов почувствовал сразу. Да и силой от этого человека веяло какой-то неземной, нездешней.
Илья Ястребов перебирал в пальцах четки с серыми камешками, делал это машинально, не глядя на руки. Прислушавшись, Антон уловил определенный ритм в перестуке камней.
И вновь, как и в прошлый раз, Илья Ястребов отправил Григория за ворота. Тот не возражал.
– А вы останьтесь, – мягко сказал Илья Марине и пригласил войти в дом.
Антон, помнивший дом мельника полуразрушенным, был изумлен. Богато и со вкусом обставленная комната. Правда, в обстановке чувствовалось что-то театральное, ненастоящее.
Уж слишком чисто, слишком светло. Окна прикрывали жалюзи. Над камином, сложенным из дикого камня, висел бычий череп с золочеными рогами. И что поразило Полуянова, он не увидел ни одной книги.
– Присаживайтесь, – хозяин указал на широкий кожаный диван перед стеклянным журнальным столиком.
Массивная хрустальная пепельница, деревянный ящик с тонкими сигарами, серебряный ножик для обрезания кончиков сигар, стильная бензиновая зажигалка с гравировками. Марине и Антону показалось, что они перенеслись на тысячи километров далеко-далеко в тропики, а за окнами ни лес и река, а пальмы и океан.
В воздухе даже стоял запах моря и свежего морского ветра.
– Я так и не узнал, как вас зовут, – с легкой улыбкой проговорил Илья Ястребов, глядя на женщину.
– Марина.
– Марина… – будто пробовал на вкус имя, повторил хозяин дома. – Хотите выпить?
– Честно признаться, мы только что из-за стола.
– Вам не повредит, – убежденно произнес Илья и поставил на стол три массивных стеклянных стакана и керамическую пузатую бутылку.
– Со льдом? Без?
– Мне неудобно, это Григорий настоял зайти к вам.
– Я все понимаю. Здесь редко можно увидеть таких людей, как вы, – и Илья Ястребов вскинул руку, предупреждая возражения.
Густая темная жидкость полилась в стаканы.
Волна южного экзотического аромата поднялась над столом, распространяясь по комнате.
– Местный самогон неплох, – усмехнулся Илья, – но это вещь не хуже. Попробуйте.
Ром буквально впитывался в язык, впитывался в ткань, как вода в губку.
– Действительно, вкусно.
– А если еще закурить сигару, станет совсем хорошо, – хозяин дома подвинул ящичек к Антону.
Бизнесмен взял тонкую сигару, повертел в пальцах.
– Я вижу, вы не часто курите сигары. Позвольте, – и Ястребов ловко срезал кончик, бросил его в пепельницу. – Рекомендую макнуть ее в ром.
Марина слегка ошалела. Она и предположить не могла, что в здешних местах за простым дощатым забором существует подобный оазис утонченной цивилизации.
Ястребов тоже закурил. Сигару он держал привычно, не рисуясь.
– Я знаю, что вас беспокоит, – испытующе глядя на гостя, произнес Ястребов. – Дайте руку.
Он глянул на ногти, на запястья, на голубые ниточки вен, будто пересчитал их взглядом.
– Покажите спину, не стесняйтесь.
Антон взглянул на Марину. Ястребов улыбнулся понимающе, мол, к чему церемонии, я имею представление о ваших отношениях. Антон повернулся боком. Поднял рубашку. Он был похож на ребенка, попавшего на прием к доктору. Зависло продолжительное молчание. Ястребов неподвижным взглядом смотрел на многочисленные язвы.
– Когда выпиваете, вам легче? – спросил хозяин.
Антон кивнул.
– Это не метод. Я подумаю, что можно сделать, – задумался Ястребов и тут же добавил:
– Нет, пока еще не опускайте.
Он плеснул в пустой стакан немного рома и властно сказал женщине:
– Разотрите. Ему станет легче.
Это предложение напугало Марину.
– Что, рукой? Ладонью?
– Только так, – улыбнулся хозяин. – Вы же не боитесь к нему прикасаться? Это незаразно.
– Нет, теперь не боюсь.
Марина налила ром на ладонь и провела ею по воспаленной коже Антона. Полуянов сморщился в предчувствии боли, но прикосновение оказалось нежным, легким, ласковым. Марина, поглядывая на Ястребова, еще дважды провела ладонью по потемневшей воспаленной коже.
55 
