Особенно,... 
2 
Это был Майк Саммерс. На мгновение Эбби забылась, залюбовавшись им. У него были темные волосы, в которых золотилась рыжина. Густые брови и длинные ресницы были на тон светлее и удачно оттеняли темно-зеленые глаза. Эбби стало ясно, что крепкие мускулы, просматривающиеся через рукава его голубой рубашки, — зримый результат тяжелой физической работы. Вспомнив о своем намерении, она властно проговорила:
— Дайте мне пройти!
— Я сам разберусь с ними, — сказал Майк тоном, не предвещающим воинственной троице ничего хорошего.
Эбби замерла. Хотя по внешнему виду Майка можно было догадаться, что он способен постоять за себя, она все же боялась, что трем студентам ничего не стоит сделать из него котлету. А потасовку, в которую могло вылиться предстоящее разбирательство, владельцы ресторана вряд ли могли себе позволить.
— Все хорошо. Ведь настоящего вреда они не причинили, — быстро сказала Эбби, положив руку на плечо Майка. — Пойдемте в бар, и я угощу вас вином.
— После. — Он взглянул на ее руку. В уголках его рта показалась загадочная улыбка. — Ну вы, «герои», — обратился он к посрамленной троице. — Извинитесь перед леди за то, что вели себя как последние идиоты, а потом — шагом марш домой.
— Майк, мы же только… — начали оправдываться присмиревшие юнцы.
— Я знаю, что вы делали, — прервал он их приглушенным и оттого еще более угрожающим голосом. — А теперь будьте мужчинами и не скулите.
К удивлению Эбби, они не стали спорить: наскоро извинившись, ребята ушли, жалуясь друг другу на высокомерное поведение Майка, который и не скрывал своего превосходства. Они были примерно одного возраста — но слишком взрослыми, чтобы приходиться ему сыновьями. Эбби решила, что провинившиеся — его братья.
— Извини, — тихо сказал Майк и тоже вышел из ресторана, вероятно, чтобы убедиться, что струхнувшие мальчики послушались его и отправились домой.
Эбби видела, как крепко сжаты его кулаки и напряжены широкие плечи. Вечер не принес больше неприятных сюрпризов. Мысли Эбби то и дело возвращались к Майку Саммерсу. Себе самой она не могла не признаться в том, что Майк разбудил ее воображение: в его зеленых глазах, обрамленных густыми ресницами, скрывалась какая-то тайна, манящая и волновавшая ее.
— Как прекрасна тишина, — заметила Триш Мерфи, когда Эбби проводила до дверей последнего клиента.
Она была высокой блондинкой с длинными и стройными ногами. Броская внешность Триш оставляла Эбби почти равнодушной, ее восхищало другое — редкая самоуверенность, свойственная молодой девушке.
— Я думала, вечер никогда не кончится, — призналась Эбби, присаживаясь возле стойки бара.
Она смертельно устала, болело все тело, болели даже корни волос и ногти натруженных рук.
— И почему, собственно, я решила, что мне по силам обслуживание посетителей в пятницу вечером? — проворчала, нахмурившись, Эбби. — В особенности этих сверхсексуальных и придурковатых студентов?
Услышав сетования Эбби, Триш хихикнула:
— Это то, чему я весь вечер поражалась. — Она немного поколебалась, прежде чем сказать, что думала: — А почему ты вообще оказалась здесь? Почему не занялась спокойной секретарской работой, например? Мне кажется, что бар совсем не подходящее для тебя место.
— Но только здесь я могу работать в те часы, когда хочу. Мне необходимо освободить дневные часы для того, чтобы посещать колледж и еще для многого другого, что меня интересует. Между прочим, — добавила она, стараясь превратить неприятный для нее разговор в шутку, — я не умею печатать и с трудом справляюсь с ведением даже своей собственной немудреной бухгалтерии.
Эбби отвела взгляд от своей собеседницы, боясь, что ее выдадут глаза, а она презирала ложь. На самом же деле у нее был девятимесячный сын, который жил сейчас с ее родителями, и до тех пор пока беременность позволяла, у нее была прекрасная работа секретаря у одного рекламного «гения». Стать официанткой она решилась только потому, что чаевые здесь были неплохими, и, кроме того, она могла использовать ночную смену, освобождая таким образом время для сына и надеясь в будущем вернуться в колледж. Работа у Перри Стевенсона пробудила в ней живой интерес к искусству рекламы, и она мечтала серьезно заняться рекламой после окончания колледжа.
Ее задумчивое настроение обратило внимание наблюдательной Триш.
— Выше нос, Эбби. Обещаю — завтрашний вечер будет намного легче. — Девушка перегнулась через стойку и пожала ей руку. — А теперь давай немного приберемся, чтобы спокойно уйти из бара. В перерывах между обслуживанием клиентов они уже успели кое-что сделать, и Эбби была этому несказанно рада. Триш утомила ее своей чрезмерной разговорчивостью и неуместным любопытством. Поэтому Эбби решила отправить ее домой.
2 
