107 
— Ну что, — спросил сосед по палате, — спим?
— Да, — сказал Аверкин, словно со стороны слыша свой слабый голос, спим.
— Правильно, — сказал сосед. — Для тебя сейчас сон — первое дело. Надо силенок набираться.
Аверкин подумал, что надо бы ответить или хотя бы пожелать соседу спокойной ночи, но сил на это уже не было — он стремительно проваливался в глубокий, без сновидений, сон. Последним, что он услышал, был щелчок выключателя настольной лампы.
Двухместная палата погрузилась в темноту, разжиженную лишь пробивавшейся из-под нижнего края дверного полотна полоской электрического света да сочившимся сквозь легкие занавески голубоватым сиянием далекого уличного фонаря. Сосед Аверкина еще немного повздыхал, повозился, скрипя панцирной сеткой, на кровати, пошуршал накрахмаленными простынями и затих. Наступила тишина, нарушаемая лишь размеренным сонным дыханием Аверкина и едва слышным посапыванием его соседа.
Около трех часов ночи в подвальном помещении больницы словно бы ниоткуда возник молодой человек, никак не относившийся к числу обслуживающего персонала. Он проник в подвал через пандус, по которому из находившегося здесь морга отправляли наверх тела к безутешным родственникам, чтобы те могли отвезти покойника домой.
Некоторое время молодой человек стоял неподвижно, настороженно вслушиваясь в тишину обширного пустого помещения. Роста он был невысокого, с тонкой гибкой фигурой, длинными русыми волосами и гладким безволосым лицом, которое очень нравилось стареющим состоятельным мужчинам. Это лицо, обычно холодное и надменное, как у светской красавицы, сейчас было собранным и деловитым. В руке молодой человек держал небольшую спортивную сумку.
Убедившись, что его появление осталось незамеченным, молодой человек приступил к делу. Он расстегнул сумку, извлек оттуда аккуратно сложенный белый халат, шапочку и мягкие шлепанцы на толстой резиновой подошве. Разложив все это на одной из стоявших вдоль стены каталок, он наклонился и подвернул штанины своих просторных брюк, обнажив белые безволосые икры — не худые, но и не чересчур мускулистые, приятной округлой формы. Увидев эти икры, стареющие обеспеченные мужчины всякий раз убеждались в том, что не обманулись, соблазнившись миловидным лицом своего партнера.
Быстро сбросив туфли и носки, молодой человек натянул на ноги длинные, чуть выше колена, нейлоновые гольфы телесного цвета и сунул ступни в стоявшие наготове шлепанцы. Собрав свои русые локоны на затылке, он прихватил их яркой пластмассовой заколкой в форме бабочки. Белая шапочка, халат, немного косметики и фальшивый бюст довершили дело: теперь посреди подвала стояла медицинская сестра, почти неотличимая от настоящей. Правда, у этой сестры были чересчур широкие плечи и слишком узкие бедра, но такие фигуры в наше время давно перестали быть редкостью.
Затолкав пустую сумку и туфли с носками под одну из каталок, фальшивая медсестра тронулась в путь, двигаясь с уверенностью человека, хорошо изучившего свои маршрут. Через пять минут она достигла дверей травма тологического отделения и без колебаний вошла в длинный, освещенный дежурными лампами коридор.
Примерно в десяти метрах от входа у стены стоял стол, за которым, уронив голову на скрещенные руки, в конусе отбрасываемого настольной лампой света крепко спала дежурная сестра. В дальнем конце коридора появилась фигура в больничной пижаме, нетвердым шагом пересекла коридор и скрылась в сортире, не обратив никакого внимания на стоявшую у дверей фальшивую медсестру.
Переодетый медсестрой молодой человек проводил беспокойного пациента ничего не выражающим взглядом серо-голубых, умело подведенных глаз и двинулся по коридору, всматриваясь в таблички с номерами палат Проходя мимо стола, за которым спала дежурная, он слегка напрягся, но двадцатилетняя красотка, делавшая Аверкину укол, не проснулась.
Миновав пост дежурной сестры, молодой человек свернул в боковое ответвление коридора, еще раз оглянулся на всякий случай и без колебаний повернул ручку двери, которая вела в двухместный послеоперационный бокс, где лежал Аверкин.
В боксе было темно. Молодой человек немного постоял у двери, давая глазам привыкнуть к темноте и вслушиваясь в ровное дыхание спящих. Наконец его зрачки начали различать очертания предметов, и он разглядел две кровати и лежавших на них людей.
107 
