110 
– Слушай, Андрюха, а ты там уже бывал? – спросил Борис.
– Не люблю мордобоя, – ответил Андрей. – Особенно когда дерутся без правил. Понимаешь, – пустился он в объяснения, – я все-таки в банке работаю, а не в банде, а там правила построже, чем в армии. Привык, наверное.
– А как же беспринципные акулы большого бизнеса и грабительская политика банков? – ехидно спросил Борис.
– А точно так же, как, скажем, бокс, – ответил Андрей. – Там тоже все по правилам, а как дадут – костей не соберешь. Но яйца, заметь, никто друг другу не откусывает – ни в банковском деле, ни на ринге.
– Ну за уши уже принялись, – заметил Борис.
– Это ты про Тайсона? – Андрей рассмеялся. – Мало ли на свете дураков, которые проигрывать не умеют…
– Ладно, – сказал Комбат, – черт с ним, с Тайсоном. Ты мне вот что скажи: если ты там не был, откуда ты про это место так много знаешь?
– В Антарктиде, к примеру, я тоже не был, – ответил Андрей. – В Австралии. В Перу.., да мало ли где я не был! Слухом земля полнится. Не друг с друга же они там бабки стригут.
– А ты, значит, вращаешься в кругах, – сказал Борис, для наглядности покрутив пальцем под потолком салона.
– Именно, – подтвердил Андрей. – И нечего на меня коситься, как солдат на вошь. Это моя работа, между прочим.
– Ладно, ладно, работник, не пузырись, – примирительно сказал Комбат. – Только братоубийственной войны нам тут не хватало. Слушай, – сказал вдруг он другим голосом, – почему же так спать-то хочется, а?
– А ты бы еще пару недель не поспал, – проворчал Андрей, – и второй половине города морды набил, тогда, может, и расхотелось бы. И когда ты только угомонишься?
– Вот привязался, – рассмеялся Борис, – хуже замполита, честное слово. Вылитый начальник политотдела. Что, уже приехали?
Андрей припарковал машину, не доезжая до гостиницы.
– Приехали, – сказал он. – Вон тот дом, видишь?
Вход со двора. Там вывеска. ФОК "Олимпия", сам увидишь. Что сказать, помнишь?
– Угу, – сказал Комбат. – Я табличку повешу: "Я от Ивана Никодимовича".
– Посмейся, посмейся, – сказал Андрей. – А то пошли бы вместе. Что за дурацкая конспирация?
– Ничего не дурацкая, – отрезал Комбат. – И не вздумай ко мне приближаться. Даже показывать не смей, что ты меня знаешь, что бы там ни случилось.
Особенно если что-нибудь случится.
– Ну, – со вздохом сказал Андрей, – насколько я понимаю, что-нибудь там сегодня случится непременно.
– Так а за что же мы тогда платим? – спросил Комбат. – Конечно, случится. И ты не вздыхай, пожалуйста, и не смотри на меня, как недоеная корова. Даже если из меня там начнут фарш делать, твое дело – все увидеть, все запомнить и уйти оттуда в целости и сохранности. А дальше – как знаешь. Можешь в милицию свою звонить, если так уж хочется. Но это я так, на всякий случай. Все будет в норме. Веришь?
– Хотелось бы, – пожал плечами Андрей, подавляя нервную дрожь.
Спокойствие, с которым Борис отдавал распоряжения на случай своей смерти, вгоняло Андрея в столбняк.
Такие вещи можно сколько угодно обсуждать на теплой кухне, чувствуя себя при этом героем, но вот так, в двух шагах от настоящей, невыдуманной смерти…
– Не дрейфь, Андрюха, – сказал Борис, опуская ему на плечо огромную ладонь и легонько сжимая. – Было бы кого бояться! Кучка недоносков, сопляки мокрозадые…
– Да не за себя я боюсь, дурак! – выкрикнул Андрей, стряхивая ладонь со своего плеча.
– А я знаю, что не за себя, – спокойно ответил Комбат. – Потому и говорю, что бояться нечего. И потом, меня уже могли тысячу раз шлепнуть, еще в Афганистане. Я в долг живу – работа такая. Что же тебе теперь, так всю жизнь за меня и бояться?
– Так всю жизнь и боюсь, – признался Андрей.
Комбат внимательно, словно видел впервые, посмотрел на него, резко отвернулся и поспешно вылез из машины. Андрей Рублев вздохнул и поехал парковаться поближе к "Олимпии", на виду у охраны.
* * *
Амфитеатр понемногу наполнялся публикой.
Сейчас, когда до начала поединков оставалось почти полчаса, все освещение в амфитеатре было врублено на полную катушку, чтобы публика не испытывала затруднений, отыскивая свои места. Стручок даже распорядился добавить несколько мощных софитов. Он ждал гостей и не хотел, чтобы из-за недостатка освещения Рябой проглядел нужного ему человека. Рисковать лишний раз ему не хотелось – нельзя было позволить охотнику догадаться о том, что он сделался дичью, раньше времени, и поэтому, вместо того чтобы поставить Рябого на входе, как предлагал Хряк, Стручок усадил его в своей персональной ложе, на том самом балкончике, дверь с которого открывалась прямо в коридор офиса. Балкончик был совсем неприметный, а уж когда начнутся поединки, на него вообще перестанут обращать внимание, у публики просто не останется времени и желания глазеть по сторонам.
110 
